Личная жизнь женщины-кошки - Татьяна Веденская Страница 20

– Что? – ЧК сощурилась и замерла, разглядывая меня так, словно прикидывала, в какое место нужно ударить, чтобы нанести максимальный ущерб как можно большему количеству внутренних органов. Черная Королева не готова была меня слышать. Я ее понимала. Следствие, если бы таковое и проводилось, недолго бы сомневалось в своих выводах. Чашка была моя, кофе тоже, я имелась в наличии, причем вела себя странно с самого появления Черной Королевы в нашем офисе. Моя приверженность Сашке Гусеву – отягчающее обстоятельство. Просто поразительно, как можно за три секунды оказаться обвиненным в том, чего ты не делал, и не будет ни единого шанса оправдаться. Я оглядела всех присутствующих при расправе граждан и коллег. Ваня Шариков так старательно делал вид, что занят уборкой своего стола от всякого хлама, что у него, наверное, шея затекла выискивать этот самый мусор на идеально чистом столе. С превеликим трудом он выискал пару фисташковых ошметков и демонстративно выбросил их в маленькое ведерко на столе. Ваня был аккуратист. Яночки не было, она, видать, убежала при первых «толчках из-под земли». Жорик смотрел на меня с опасливым сочувствием, как на больную проказой. И жалко, конечно, но и подходить не станешь – зараза же. Сашка Гусев лез на рожон, но тоже вовсе не так, как я хотела и надеялась. Он хотел защитить виновного. В Сашке я не сомневалась, он бы, если что, мне и передачки в КПЗ носил. Но ведь я не проливала кофе. Невиноватая я. Шаман Рудик сидел далеко от эпицентра и спокойно печатал, вообще не обращая внимания ни на что: у него на ушах были плотно усаженные наушники, он, возможно, был даже не в курсе произошедшего. Во всяком случае, делал вид.

Никто, ни единая живая душа не сказала: постойте, это же не Ромашка, это же… я не знаю… Барабашка. Уборщица-киборг. Привидение. Баба с ореховыми волосами. Бог его знает. Может, кто-то из них сам разлил?

Кто-то же разлил этот чертов кофе, не сама же Чертова Королева его себе на ноутбук вылила?! Почему же этого никто не видел? Ни единая живая душа?! Хотя… почему не сама… Нет, не буду я думать сейчас об этом, она меня до цугундера доведет.

– Я напишу отчет. Напишу и извинюсь, – пробормотала я, внезапно почти потеряв голос. Признаться было проще и быстрее. Наверное, так были написаны и многие признания в преступлениях – от отчаяния.

– Что-что? Я не слышу? – тут же придвинулась ко мне ЧК.

– Я прошу вас простить меня за то, что я… случайно, ненамеренно, опрокинула кофе на ваш ноутбук. Если это возможно, простите меня, – повторила я, и именно тут, в этот момент в моей голове снова появилась версия, абсурдная на первый взгляд, вполне рабочая на второй. Могла ЧК сама опрокинуть мою чашку? Могла, конечно. Ей-то это сделать – раз плюнуть. Это же ее ноутбук, и никто не будет смотреть, что она с ним делает. Взяла бы мою чашечку незаметно, подождала, пока никто не смотрит в ее сторону, полила, ушла на совещание. Вернулась – устроила скандал. Зачем? Да именно за этим! Чтобы выпороть меня публично. Чтобы показать, что в гневе она страшна.

– Случайно? Через три ряда рабочих столов? – переспросила Черная Королева тоном начальника следственной группы гестапо. – Вы что же, бродили по офису с чашкой? Может быть, даже по телефону разговаривали?

– Я… получается, бродила, – согласилась я. – И да, вполне возможно, что и по телефону разговаривала.

– Недопустимое поведение, – чуть тише сказала ЧК. Дрели тоже вдруг утихли. Видать, все, что хотели на сегодня сделать, досверлили как-то разом и именно в этот момент. И стало очевидно, что ЧК тоже чувствует себя не совсем в своей тарелке. Еще бы, так орать. Такими выражениями. Про кофточку мою, про Киркорова. Не думаю, что такой выброс персональных личностных качеств на новый коллектив планировался специально. Нет-нет, ее вопль был искренним и спонтанным. Она не могла разлить этот кофе. Кто же тогда? Кто, если не я?

– Совершенно недопустимое. Прошу меня простить и требую наказать. Штраф наложить.

– Я вас не понимаю, – устало выпалила она и опустилась на сиденье. Кажется, Черная Королева окончательно растерялась под натиском моего раскаяния. – Зачем вы его разлили? Почему не признались сразу?

– Я не знаю, – ответила я, главным образом имея в виду то, что она, Черная Королева, мне не сказала, что именно она думает о моих мотивах. Я ведь просто повторяла то, что она хотела от меня слышать, а что она хочет видеть мотивом, не знала. Так и сказала. Но ЧК поняла меня по-другому. Как если бы я все же действительно разлила этот кофе, а потом просто впала в маразм и стала играть в молчанку. А теперь как маленький ребенок, как Вовка, мой племянник, просто завела ручки за спину и на все вопросы отвечала: «Не знаю». Она долго смотрела на меня пристальным, почти «рентгеновским» взглядом, а затем вздохнула и помотала головой – мол, «чего связываться».

– Ладно. Давайте работать. Вы получили протоколы от бухгалтерии?

– Да, Оксана Павловна, я все получила. Давайте я ваш ноутбук посмотрю.

– В смысле?

– Ну… хоть информацию спасти. Это прям сейчас надо делать, если не поздно. Просушу, подключу по удаленке, выкачаю данные. Если, конечно, там что-то секретное… – добавила я. Черная Королева молча оценивала мое предложение, она явно не ждала от меня ничего хорошего, с другой стороны – весь коллектив подчиненного ей отдела только что наблюдал, как она без остановки орала на человека. Держать себя в руках – с этим у нашей Королевы были проблемы. Она тоже, как и ее сказочная коллега, чуть что, сразу желала рубить всем головы. Я едва сдержалась, чтобы не усмехнуться. Стыдно, да? А если бы у меня были возможности следственного отдела гестапо? Я бы взяла отпечатки пальцев с чашечки, и там были бы мои, конечно – во множестве, и, возможно, ее королевские «пальчики». Как бы она это тогда объяснила? Сюртук вон какой красивый, а туда же, на подчиненных орать.

– Забирайте ноутбук себе. Я сильно сомневаюсь, что его можно починить, но если вы желаете попробовать – удачи! Я закажу другой, вам выставят счет, спишут с зарплаты. Господи, какой-то бред, а не день! – Это был последний всплеск, завершающий выброс, перед тем как вулкан снова погрузился в свою опасную, ненадежную спячку. Так я стала сильно обедневшим, но гордым обладателем громоздкого, немного липкого ноутбука с яблоком на крышке. Помимо следов от кофе у ноутбука по корпусу шла трещина – то ли конструкция была хилая, то ли ЧК у нас очень уж сильная. Но машинка, возможно, пострадала от удара об пол куда сильнее, чем от пролитого на него кофе.

Весь оставшийся рабочий день ноутбук Черной Королевы пролежал, как раскрытая книга, без батареи рядом с вентилятором, который имелся у нас в отделе на случай, если летом захочется посидеть под ветерком. Мы же тихо работали, как маленькие покорные миньоны, живущие в параллельном мире, где только работа имеет смысл. Когда Апрель зашел за мной – тоже уставший, он потирал глаза ладонями, словно ему туда песку насыпали, – я практически отключалась, обрывки кода мелькали у меня перед глазами, и не хотелось даже говорить.

Скучный, тяжелый день закончился предсказуемо, и я не смогла уснуть. Бессонница – жуткая тварь, она может свести с ума даже самых стойких. Я знала ее давно и чувствовала приближение по этому определенному, ни с чем не сравнимому тремору, нервному движению моих кистей, когда вилки-ложки выпадают из рук. Апрель подозревал что-то, он еще в машине начал задавать мне вопросы, но чем короче я пыталась отвечать, тем круглее становились его глаза. Он не мог понять, как можно разлить кофе на ноутбук в принципе. Это нарушало весь мировой баланс. Кофе нужно пить в кафе, ноутбуки же использовать в отдельном, специально оборудованном для этого месте. Я смеялась – впервые за весь день.