Любовь и золото - Игорь Зарубин Страница 20

…Бородач задержался у ворот. Попрощавшись с кем-то, он сунул в рот сигарету и чуть наклонился, прикуривая. В этот момент к нему и подкатил Роман.

— Товарищ, угости папироской, — вполне вежливо попросил он.

— Да, пожалуйста. — Сезонник залез в карман куртки за пачкой и тотчас ощутил острие ножа, приставленное к животу.

— Прогуляемся? — иезуитски улыбнулся Роман.

— Что? Куда? Зачем? — опешил бородач. — Я не понимаю… Вы меня с кем-то… Уберите нож…

— Медленно повернулся и пошел вдоль забора, — прошипел Роман. — Пикнешь — пришью. Не рыпайся. Поговорить надо…

Витя поджидал их в тесном и темном закутке между строительными бытовками-вагончиками. На счастье поблизости не было ни души — пересменка. В запасе — минут пять-десять, не больше.

— Чего надо? — пытался возмущаться бородач и даже предпринял попытку высвободиться из цепких объятий Романа, но, получив оплеуху, умолк и лишь испуганно захлопал глазами. Бежать было некуда. Со всех сторон — железные стенки бытовок, единственный выход из закоулка перекрыт.

— Варежку закрой, — приказал прорабу Роман. — Имя, фамилия. Быстро!

— Павел Владимирович… — с трудом разлепляя пересохшие от волнения губы, промямлил бородач. — Павел Нахабцев…

— Отца моего знаешь? — спросил Витя.

— Сергея Кротова? — уточнил Роман.

— Кротова?.. Знаю… Конечно, знаю… — лепетал Павел Владимирович. — Мы с ним давно… Очень давно… В одной части, в армии… Но он первый… Он первый начал… У меня и в мыслях не было. Получилось, что он… Я не хотел… Это, так сказать, самооборона…

— Ты моего батю изувечил, скотина! — вскричал Витя. — Он теперь с кровати подняться не может! А если инвалид на всю жизнь? Кто кормить его будет? Ты? Я спрашиваю, ты? — И он больно ущипнул бородача за щеку.

— Молодые люди… Давайте не прибегать к крайностям, — нервно захихикал прораб. — Никто не хочет неприятностей, ведь так? Можно же все решить цивилизованным, так сказать, путем. Ну, разобраться, поставить все точки над…

Павел не успел договорить. Забежав ему за спину, Роман накинул ему на шею металлическую удавку. Бородач начал хватать воздух ртом, беспомощно и нелепо взмахивая руками, словно пытаясь отогнать от себя стаю голубей.

— Врежь ему как следует, — сказал Вите Роман.

Он хорошенько придушил прораба, да так, что тот гортанно захрипел, на шее взбухли синюшные ручейки вен и глаза заволокла белесая дымка. Для первого раза этого было достаточно. Наливайко ослабил нажим, но Павел Владимирович пришел в себя не сразу, секунд через десять, уже получив от Вити несколько ударов в грудь.

— Что же вы делаете, выродки?.. — Он рефлекторно задергался, но вырваться из силков не было никакой возможности. — Зачем же так? Ребятки, мне же больно…

— Молчи, сучара… — процедил в ухо Роман.

Витька саданул бородача по лицу. Затем еще раз.

И еще. Из носа прораба хлынула светло-розовая кровь.

— Не надо, милые мои… — причитал он. — Пожалуйста, не надо… Все, что угодно… Я на колени встану… Вас же в тюрьму посадят…

А Витя уже вошел в раж — перед глазами стояло обезображенное побоями лицо отца. Нет этому гаду пощады!

Он долбанул кулаком в солнечное сплетение. Ударил локтем в живот. По-звериному рыча и скаля зубы, с удовольствием бил ногами по ребрам. Чуть отошел, чтобы разбежаться, и со всей силы заехал носком ботинка промеж ног…

И вдруг замер, успокоился, будто очнулся от тяжкого сна. Занесенная было рука сама собой опустилась.

— Что, все? — ухмыльнулся Наливайко. — Отвел душу?

— Все… — Только сейчас Витя заметил, что кожа на костяшках пальцев содрана чуть ли не до мяса.

Роман спрятал удавку в карман — она уже не понадобится. Павел Владимирович и в самом деле встал, на колени — сил держаться на ногах у него не было. Харкая кровью и продолжая прикрывать голову руками, он ползал на четвереньках в грязной скользкой жиже и жалобно скулил.

Вите стало противно. Его чуть не стошнило от этого зрелища. Первый раз в жизни он так жестоко, так беспощадно избил человека. Ведь не остановись он вовремя, все могло бы закончиться убийством… Вроде пронесло…

Роман схватил бородача за волосы, приподнял его голову, отчетливо произнес:

— Ты осознал свою вину, гаденыш?

— Да-а-а… — простонал Павел Владимирович.

— Не слышу! Громче!

— Да-а-а!!! — закатив глаза, завыл прораб.

— Так-то… — Наливайко разжал пальцы, и голова бородача безвольно, упала в грязь. — А теперь дергаем! Разбегаемся в разные стороны! — И, увлекая за собой растерянно-заторможенного Витю, быстрым шагом пошел прочь из мрачного закоулка.

— Вадик! — вдруг послышалось сзади. — Тебя ведь Вадиком звать? Это ты играл тогда в огороде?

Витя резко обернулся.

— Чего встал? — подтолкнул его Роман. — Живо, побежали отсюда к едрене фене! Пересменка кончается!

— Обожди… — Витя вернулся к бородачу, присел перед ним на корточки, прошептал: — Вадим — мой родной брат. Меня зовут Виктором. Надеюсь, вы никому не скажете…

— Нет… Нет, конечно… — поморщившись, Павел Владимирович приподнялся на локте. — Ох, как больно… Ты сломал мне ребро…

— Зачем? — Витя наклонился к окровавленному лицу прораба. — За что ты избил моего отца?

— Мудачина, ты идешь или нет? — окликнул его Наливайко. — А ну тебя на хер! — Роман махнул рукой и через мгновение скрылся за бытовкой.

Бородач молчал.

— Я должен знать… — Витя не тронулся с места. — Понимаете? Должен…

— Это я… — превозмогая боль, произнес Павел Владимирович. — Я не смог простить… Хоть твой отец ни в чем не виноват… — Он опять смолк.

Витя схватил его за грудки и принялся отчаянно трясти, отчего голова бородача вяло переваливалась из стороны в сторону.

— Отвечайте! Что было между вами?