СердцегрыZы - Анна Андрианова Страница 20

* * *

Олег одиноко сидел в кулуарно-темном «Шатуше» и, щуря глаза от красной подсветки, изучал «предложение, от которого невозможно отказаться». Он давно планировал продать здание завода в Испании, а станки с этого завода — в России. Контролировать не особо прибыльное производство пластиковой продукции было некогда и лениво, а запускать его было жалко и ни к чему. Олег был твердо уверен в баснословной стоимости здания, а также чудо-станков (в количестве 15 штук). Каждый станок стоил миллион долларов. На предложение по заводу нашелся покупатель, готовый подписать контракт «прямо вчера». Оставалось только найти того, кто купит станки. Хранить их где-то проблемно, дорого, да и не нужно. Две чудо-машинки занимают целую фуру.

Олег поговорил с дотошным юристом, с пронырливым финансовым директором, с бесконечно привязанным к деньгам партнером и подтвердил свое согласие на эту сделку.

Довольный Артур примчался в ресторан за пятнадцать минут. Реактивный двигатель его передвижения включался тогда, когда он слышал слово «деньги».

— Это очень хорошая новость! Я думал, ты откажешься. Зачем нам этот завод, толку от него мало, — радовался Артур.

Он твердо понимал свою некомпетентность. Но так же твердо осознавал, что Олег никогда не выгонит его. Потому что их первый капитал был заработан благодаря ему, Артуру, а завод большей частью был построен и оснащен на денежки его дяди чудо-махинатора.

Удачливый дядя успешно функционировал в партии, когда во время распада СССР все партийное бабло начало утекать за границу. Олег с Артуром примазались к этой утечке. Дядя Артура был деятель еще тот: в выходные дни он ухитрялся отправлять партийные деньги за границу на биржу. С огромных сумм казенных денег дядя получал неплохие дивиденды и хранил их в швейцарском (разумеется) банке. Вскоре тайные махинации стали явными, и дядю замели. Но партийные деньги лежат и тихо-спокойно приумножаются в банке. А завод, построенный на часть этих денег, спокойно стоит себе в Испании.

— Нужно продать станки! — коротко высказался Олег, разглядывая силиконовую девушку за соседним столиком.

— Продадим обязательно! Как прошла пресс-конференция?

— Не будет скоро НК, сто процентов. Заказ наш. Еще запустим фестиваль и PR-кампанию о том, какие мы хорошие и замечательные. И все.

— А может, все-таки «утку» пустим? — не мог успокоиться Артур. — Чтоб наверняка их заткнуть?

— А может, и пустим!

Жить можно на 100 процентов, можно на 50, можно и на 20. Процентное соотношение яркости и качества жизни — индивидуальный выбор каждого человека. Все без исключения хотят простого человеческого счастья, вот только видят его все по-разному. Закон звучит просто: чем больше ты открыт миру, тем больше мир сможет отдать тебе. Чем больше ты доверяешь своей судьбе, тем меньше она тебя разочарует. Достаточно открыться и прекратить бороться. В войне счастья точно не может быть.

Артур знал, что жизнь — спектр разнообразных возможностей, которые, можно сказать, находятся на каждом шагу. Он знал это, но, к сожалению, никогда не проверял это знание на практике. Поэтому его жизнь была спокойна, степенна, несказанно одинока и порой совсем бессмысленна.

Олег также был одинок и, наверное, несчастен. Но сила его заключалась в том, что он никак не хотел этого замечать. Он получал удовольствие от своих игр с окружающими и свято верил в удачу.

«Вот заодно и проверим PR-способности этой девицы с Тверского бульвара», — решил Олег и связался с секретаршей. Он отчетливо помнил фамилию на бейджике и название агентства. Имея на руках столько информации, Верочке ничего не стоило найти Кристину.

Звонок девушки не заставил себя долго ждать.

— Олег Викторович, добрый день! Это PR-менеджер Кристина Ирланова, агентство «Оптима Групп».

Первое было уже съедено, второе еще не принесли. Олег наслаждался ментоловой сигаретой и непонимающим видом партнера. Артур не понимал, зачем персона уровня Олега общается с какой-то пиарщицей по личному мобильному.

— Какая Кристина Игнатова?

— Ирланова… А, вы просили, чтобы я занималась вашим медиапланом. Я бы хотела договориться о встрече.

— Я никого не просил.

— Извините, это, наверное, ошибка, сконфуженно ответила девушка, опущенная ниже уровня плинтуса.

В трубке раздались гудки.

Через несколько минут телефон звонил снова.

— Олег Викторович, извините за беспокойство, я связалась с вашим пресс-секретарем, и он подтвердил ваше желание встретиться со мной по поводу серии статей про ваш холдинг.

Кристина не привыкла оставлять вопросы открытыми.

— Я знаю, — отвечал Олег. — Я изъявил желание дать вам интервью и поговорить о возможном сотрудничестве, но я никого не просил. Я никого никогда ни о чем не прошу. Завтра в 15:00. Вам удобно?

«Ну прям не верь, не бойся, не проси какое-то» — подумала Кристина, ответив «Да». Прощаться с хамом она не стала.

— А ты зачем занимаешься этими статьями?! — недоумевал, как всегда, Артур. — Вон Земченко пусть делает медиаплан, у нас же под это целый департамент есть?!

— Счет, — не заметил его высказывания Олег.

Олег медленно ехал на своем «скромном» Mercedes CLS, не всматриваясь в дорогу, которую знал досконально. Эта дорога вела его домой в трехсотметровую уютную квартиру, в которой, как ни странно, ему не было одиноко. Одиноким он не чувствовал себя лишь по той причине, что твердо знал: любая женщина в Москве с радостью согласиться провести с ним там не только ночь, но и целую жизнь. Это знание отбивало всякую охоту разбавлять одиночество.

На светофоре грязный уличный мальчишка постучался в тонированное окно и получил из узкой щелочки пятисотку. Олег давал милостыню не потому, что жалел нищих. Просто он знал, что не всем нищим, так же как ему, суждено пройти путь из грязи к богатству и благополучию.

«На испанские барыши надо купить дом на Кипре. Нет, лучше в Монте-Карло. Да в Монте-Карло… Надо нанять агента».

* * *

После смерти Лимы ухудшилось не только моральное состояние Никиты, но еще и материальное. Место генерального директора на федеральном канале с самыми большими рейтингами, которое принадлежало другу, теперь гордо занимал заклятый враг.

В библии говорится: «Возлюби врага своего». Но только это не про Никиту. Он ненавидел своих врагов, которых в Москве было более чем достаточно.