Австрийские фрукты - Анна Берсенева Страница 20

Сыграли в путешествие по Европе – Танька выиграла, – потом Нэла предложила посмотреть фильм «Однажды в Америке». Танька думала, что его будут показывать по телевизору, но оказалось, у брата с сестрой есть видеомагнитофон. Танька должна была бы позавидовать – про видеомагнитофоны она только слышала, – но ни зависти, ни хотя бы удивления не почувствовала. Весь этот дом был такой необычный, даже по сравнению с домом Левертовых, что в нем могло быть все что угодно.

На столах, на стульях, на полках в беспорядке или в каком-то особенном, Таньке непонятном порядке лежали и стояли не только книги, но и листы с рисунками, шкатулки, фигурки из дерева и из металла, бусы, куклы на веревочках, серебряные кувшины и так много чего еще, что у Таньки глаз не хватало все оглядеть.

Одна непонятная штучка особенно привлекала ее внимание. Штучка лежала на столе в той комнате, где они с Нэлой и Ванькой собрались смотреть фильм, и была такая яркая, что Танька то и дело на нее поглядывала.

– А это что? – наконец спросила она.

– Где? – Нэла проследила ее взгляд. – А! Это австрийские фрукты.

– Что-о?!

Танька поразилась до глубины души. Как можно привезти фрукты из Австрии? И зачем?!

– Это не те фрукты, которые едят! – засмеялась Нэла. – Посмотри!

Танька подошла вместе с ней к столу, где сверкал ярко-алый огонек, на который она обратила внимание. Огонек оказался маленьким прозрачным яблочком с зелеными листочками.

– Посмотри, посмотри, не бойся, – подбодрила Нэла.

Таня взяла яблочко двумя пальцами и ладонь под него подставила. Не хватало разбить!

Яблочко оказалось брошкой. Оно было сделано из матового стекла, а на обратной стороне, где крепилась булавка, под стекло было подложено золото. От этого яблочко переливалось всеми оттенками красного цвета, а когда Таня повертела его, то внутри веселые огоньки засверкали.

– Красиво, правда? – сказала Нэла. – К этой брошке еще клипсы есть. И другие австрийские фрукты есть тоже.

Она открыла большую шкатулку, стоящую на столе, и стала доставать из нее… Чего только не достала!

Яблочки золотистые и зеленые с алыми полосками. Груши желтые и розовые. Фиолетовые ежевичины. Лиловые сливы. Бордовые вишни. Оранжевые апельсины. Малинки малиновые. Морошки желтые с синевой. И земляничины. И лимоны.

У Тани разбежались глаза и перехватило дыхание.

– Кто ж такое сделал? – сглотнув, проговорила она.

– Это в Австрии делали, – ответила Нэла. – В сороковые годы. Видишь, вот здесь гравировка по-немецки. Война закончилась, женщинам захотелось украшений. Ювелиры и придумали эти австрийские фрукты. Недорого, ярко и привлекательно.

Что привлекательно, это точно. Глаз не отвести!

– Как же недорого? – покачала головой Танька. – Там же золото внутри.

– Не золото, а фольга, – возразила Нэла. – Стебельки из серебра, листочки эмалевые.

– А откуда они у вас? – спросила Танька.

Правда, тут же прикусила язык. Ее-то здесь не расспрашивают, кто она да откуда.

– Дедушка когда-то из Австрии привез, и с тех пор мама их коллекционирует, – ответила Нэла. – А папа собирает вьетнамские статуэтки. Вон они, на полках.

Вьетнамские деревянные статуэтки занимали целый стеллаж. Это были фигурки крестьян с серпами, воинов с мечами, женщин с веерами, и их домов, и каких-то животных.

– Родителям нравится разнообразие, – объяснила Нэла. – А австрийских фруктов и вьетнамских статуэток как раз очень много, и все разные. Тем они и привлекательны.

– Вы фильм собираетесь смотреть? – напомнил Ванька.

– Сейчас! – ответила Нэла.

Она сбегала в кухню, принесла на расписном металлическом подносе крупно нарезанный черный хлеб и банку с медом, уселась рядом с братом и Танькой на диван, и все время, пока смотрели фильм «Однажды в Америке», они ели хлеб с медом. То есть Ванька с Нэлой ели – Танька впилась взглядом в экран, про еду и не вспомнила. Какая история!.. Какая любовь!.. И совсем другая, совсем непонятная жизнь… И из бедности в ней можно выбиться… В конце, когда самый главный герой долго-долго смотрел на светящуюся витрину того кафе, в котором он был когда-то очень счастлив, Танька почувствовала, что сейчас не просто заплачет, а заревет в голос. Еле сдержалась.

Чтобы никто этого не заметил, она отвернулась и уставилась на веселые огоньки австрийских фруктов, рассыпанных по столу.

– Понравились? – Нэла заметила, куда она смотрит. – Так ты примерь! Мама разрешает, честное слово. Она мне даже в школу на новогодний вечер клипсы с вишенками давала.

«Мало ли чего тебе давала, – подумала Танька. – Кто ты и кто я».

Но вслух этого не произнесла. Ей вдруг показалось, что Нэла таким ее словам удивится, а то и рассердится на нее.

– Тебе с вишенками пойдут, – вместо этого сказала Танька. – Только волосы надо поднять.

– Зачем? – пожала плечами Нэла. – Клипсы крупные, их и так видно.

Разговор про австрийские фрукты отвлек Таньку от печальных мыслей. Фильм при этом не забылся, но будто бы ушел куда-то в глубину. Прямо в живот опустился, что ли. Она приободрилась, перестала шмыгать носом.

– Так, да не так, – возразила она Нэле. – Если волосы поднять, то на клипсы свет со всех сторон будет падать. Они заиграют тогда.

– Ладно, я пошел алгебру делать, – сказал Ванька.

Понятно, что ему неинтересно было примерять клипсы да выделывать прически. А Таньке и Нэле это было очень даже интересно! Нэла принесла расческу, заколки, и Танька в два счета свертела из ее волос луковку, из которой выпустила вверх хвостик. Хвостик торчал задорно, даже смешно, точно как перья из луковицы, хоть в зеленый цвет его выкрась. Нэле это очень понравилось. Хотя когда Танька однажды сделала такую прическу однокласснице Наташке, та обиделась и сказала, что нечего ее на смех перед всеми выставлять.

– Теперь пришпиливай клипсы, – полюбовавшись делом рук своих, сказала Танька. – Не обязательно вишенки. Ты смуглая, тебе и вон те грушки желтые пойдут.

Нэла надела клипсы в виде грушек, а Танька в виде светло-зеленых яблок – к ее белобрысым волосам они очень даже подходили. Потом они вертелись перед зеркалом, потом спустился сверху Ванька и сказал, чем на ерунду время тратить, лучше еще один фильм посмотреть, и они стали смотреть фильм про ковбоев…

А день все не кончался и не кончался. Вот ведь какая эта Москва! Не только улицы, но даже время здесь особенное. Сколько всего за вчерашний день случилось – больше, чем за всю Танькину жизнь. И сегодня тоже – и утренний разговор с Левертовым, который непонятно почему стоит у нее в памяти каждым словом, и обычный батон, который в два счета превратился во вкуснющие гренки, и астры необыкновенных цветов, и Нэла с Ванькой, и путешествие по Европе, и «Однажды в Америке», и австрийские фрукты…