Дело марсианцев - Олег Никитин Страница 20

– Умно. Жалко ломать такие крепкие запоры, и затруднительно.

– Но где он мог схоронить его?

Тут они с прежним воодушевлением принялись перерывать все ящички и заглядывать в каждое «потайное» место кабинета, на шкапы и в комоды, под цветочные горшки и даже подсвечники. Не остался без внимания и телескоп, и стены за мебелью, где мог притаиться вбитый гвоздь. За книги тоже заглянули.

Наконец последним неизученным местом остался один из двух выдвижных ящиков стола, к несчастью запертый.

– Да что же за секреты такие? – воскликнула Глафира. – Почему всюду запоры?

– Есть что прятать, значит.

Они уставились друг на друга, а потом на ручку запертого ящика.

– И как я потом объясню поломку? – растерянно произнесла девушка. – Что, если мы ошиблись и Акинфий сейчас спокойно собирает минералы в горах? Так неловко! Тихон Иванович, давайте не будем вандальничать.

– Вам решать, Глафира Панкратьевна.

– Я видела, как он носит на шнурке маленький медный ключик, рядом с крестиком на цепочке. Думала, что от шкатулки с любовными и прочими письмами, – грустно улыбнулась она. – А никакой шкатулки не нашли.

Тихон промолчал, и Глафира решительно подхватила с подоконника крупную железную стамеску.

– Извини меня, братец, – прошептала девушка и обеими руками принялась помогать Тихону выворачивать секретное хранилище из стола.

После недолгих усилий хилый замок за лакированной доской хрустнул, и его язычок выскочил из паза. С замиранием сердец взломщики выдвинули ящик. Тот был полон самых разных бумаг, и все они с величайшей аккуратностью тотчас были перенесены в четыре руки на столешницу. На самом дне лежал трактат Пьера Симона Лапласа «Sur la raison de la gravitation universelle et sur les inégalités séculaires des planètes, qui de lui dépendent». ^[18]

– Что это за карта? – Тихон извлек трактат и раскрыл его посередине, откуда торчал пожелтелый и обтрепанный бумажный уголок.

– До карт ли нынче?

– Интересно же! Вдруг тут обозначено узилище?

Он всмотрелся в документ и почти сразу опознал карту Епанчина, но не вполне обычную. Многие окраинные строения, что украшали сейчас город, на бумаге не были обозначены – следовательно, документ сей отличался немалой, едва ли не полувековой древностью. Между некоторыми домами были проведены довольно ясные двойные линии, отчего-то заштрихованные. Похоже было на то, что составитель карты соединил здания невидимыми или умозрительными ходами. Один вел от Дворянского Собрания к фабрике Петра Дидимова, минуя сразу два квартала.

– Смотрите-ка, как интересно. А может, это подземный лаз и Акинфий уволок по нему Манефу?

– Что за глупости, какой лаз? – поморщилась Глафира. – Прямо в руки отца ее и вручил, едва умыкнувши? Вы ключ ищите, сударь!

– Слушаюсь.

Но сначала попалась Тихону деревянная фигурка солдата, и в памяти нежданно всплыли военные баталии, что учинял Акинфий в свое комнате, а то и в саду, ежели погода благоприятствовала. Тихону было тогда около пяти лет, и особенно запомнился мальчику один эпизод, когда родители отправили его в сад, к старшему товарищу, чтобы не путался под ногами взрослых. Акинфий тогда приехал на каникулы и с помощью гувернера водил строи – разыгрывал на лужайке среди кустов кампанию князя Голицына под Хотином. А маленький Тиша с открытым ртом простоял битый час на краю поля «битвы», с восторгом внимая «разрывам» игрушечных ядер и звонким приказам военачальников.

Надо ли говорить, что враг был наголову разбит? А теперь в руке поэта один из тех бравых солдат, что атаковал турок…

– Недосуг мечтать, Тихон Иванович.

– Вы правы, сударыня. Вот же он! – воскликнул Тихон, отодвинув ученый труд, и достал из дальнего угла массивный медный предмет, который со всей очевидностью годился для вскрытия таинственного сарая. Карту потайных ходов, или что это было такое, а также деревянного пехотинца он сунул обратно в ящик. – Пойдемте скорее, время не ждет!

– Не спешите, Тихон Иванович, – медленно проговорила девушка. – А поглядите лучше сюда.

Она разложила добытые в ящике документы на столе и указала поэту на некоторые из них. Несколько листов заполняли замысловатые механические схемы с множеством сложных деталей, стрелок и математических формул. Даже самый далекий от механики ум в состоянии был выяснить, что на них изображаются разные части воздухолетного устройства – настолько бросались в глаза колоссальные лопасти, разновеликие передаточные шестерни и педали, с помощью которых вся машина, судя по всему, поднималась в небо.

– Что это? – прошептала как будто в недоумении Глафира. – Что же это? Никаких марсианцев не существует, все это выдумка Акинфия?.. Он… Да как же?..

– А я что говорил! Ваш брат – выдающийся механик и ученый, раз сумел построить летающую машину, какую даже сам Леонардо соорудить не сподобился. А это что за художества? – ревниво вскричал Тихон, когда решил посмотреть на листы с обратной стороны.

На многих бумагах в минуты задумчивости Акинфий вывел пером прелестное личико Манефы Дидимовой, нередко дополнив его весьма фривольной картинкой женского тела. Округлые перси так и цепляли взгляд поэта. Одно тело было и вовсе целиком обнаженным – Манефа, словно греческая нимфа, подняла сплетенные руки и согнула слегка ноги в коленях, будто любуясь собственной наготою.

– Кажется, этот рисунок лучше развернуть, – сообразил Тихон и представил Манефу в лежачем положении. – Что ж, надо признать это изображение чрезвычайно велелепным.

– Стыд-то какой… – Глафира покраснела и поспешно обратила бумаги прежней стороной вверх. – Никак не могу в это поверить. Неужели слепая любовь к вертопрашке может так помутить мужчине рассудок? – в сердцах спросила она и опустилась на стул. – Тихон Иванович, возможно ли такое?

– Вполне, – пожал поэт плечами. – Негодяй, из-под самого носа моего увел! Ну, Акинфий Панкратьевич, я до тебя доберусь!

– Я и забыла, что вас тот же Аполлонов огонь снедает, – с насмешливой грустью в голосе сказала девушка. – Et comment vous maintenant avez l'intention d'entrer? ^[19] Отправитесь в жандармскую Управу с ламентами на моего обезумевшего братца?

– Нет, не стану я на него жаловаться… Мы же с ним как Финтий и Дамон, старинные друзья, почитай что братья. Негоже мне доносить на него, Глаша…

– И что же нам делать?

– Давайте тщательно изучим эти документы и сарай, иначе мы не сумеем узнать теперешнее местоположение Акинфия. – Глафира нахмурилась, и Тихон, на его счастье, быстро смекнул, что стало тому причиною. – Впрочем, рассматривать вам такие вольные записки в моем обществе было бы несуразно, также как и доверить их мне для единоличного ознакомления. Среди бумаг могут оказаться интимные послания или дневники! Я отправлюсь обследовать мастерскую Акнифия, а вы просмотрите эти заметки, согласны?