Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри Страница 20

Роз фыркнула.

– Я не хочу всю жизнь выступать на открытии какой-нибудь очередной гимназии или отделения почты.

– А как же твои амбиции? Как насчет твоего «я хочу стать первой женщиной – премьер-министром»? – мягко произнес отец.

– Мне тогда было десять лет.

– Но ты говорила совершенно серьезно.

– Ни одна держава в мире не будет иметь во главе правительства женщину. При моей жизни, по крайней мере.

– Индира Ганди была премьер-министром Индии и главой правящей партии. Мне кажется, ты недооцениваешь потенциал женской половины человечества.

– Скорее, я понимаю, какие предрассудки и предубеждения существуют в нашем обществе.

– А как насчет журналистики? Очень многие серьезные политики начинали с этого.

– Кто, например?

– Например, Черчилль. Даже если ты не присоединишься ни к какой партии, если никогда не будешь баллотироваться в парламент, это все равно очень стоящая карьера. Ты всегда была очень шумным и беспокойным ребенком, – улыбнулся он.

Роз больше не могла на него дуться.

– Знаешь, ты уже второй на этой неделе, кто предлагает мне заняться журналистикой.

– А кто был первым?

– Так, один человек, мой новый знакомый.

– Угу, ясно, – понимающе улыбнулся отец, и Роз почувствовала, что краснеет.

Доминик Блейк. После акции протеста перед офисом «Капитала» этот человек постоянно непрошено врывался в ее мысли. Его привлекательность, о которой он, безусловно, хорошо знал, его изысканные манеры, его полные губы и мягкий взгляд серых глаз – все это одновременно и раздражало, и восхищало ее, причем до такой степени, что она уже и сама не знала, чего хочет больше – немедленно искоренить все мысли о нем или закрыть глаза и погрузиться с головой в мечтания о Доминике.

Однако дело тут было не только в его внешнем виде. Доминик Блейк удивил ее, заинтриговал, а слова его подняли ей настроение, что уже было немалым достижением, учитывая, что изначально она считала его законченной свиньей.

«Пишите для меня. У вас есть талант. Меняйте образ мышления людей. Думаю, у вас будет хорошо получаться».

Хотя Розамунда была уверенной в себе женщиной, она сомневалась в том, что у нее на самом деле это могло бы получиться хорошо. В школе и университете с ее усилиями и талантами, а также с тем, как они оценивались, все было предельно ясно. Круглая отличница, сертификат продвинутого уровня, диплом с отличием. А вот что касается деятельности Группы прямого действия, где все напряженно работали, отдаваясь этому делу без остатка, им не удавалось изменить ничего, если не считать замены болтавшейся под потолком голой лампочки.

Поэтому ей было очень приятно услышать, что она молодец, что она талантлива. Приятно знать, что Доминик Блейк верит в нее, невзирая на ее политические взгляды. Эта мысль вызвала у нее улыбку.

– Ничего такого, – быстро сказала она, зная, что отец ожидает от нее какой-то реакции. – Это просто один редактор. Он прочел то, что я написала, и сказал, что во мне чувствуется потенциал.

– Вот и послушай этого человека. Он-то знает, что говорит.

При мысли о том, какими бы нелепыми показались ей эти слова всего несколько дней назад, Розамунда невесело усмехнулась.

– Так что ты об этом думаешь? – мягко спросил отец.

Розамунда очень не любила признавать свою неправоту, но внутренний голос твердил ей, что она вела себя эгоистично и что переезд к ним бабушки с дедушкой может даже быть счастливым шансом для нее.

Она надула щеки, понимая, что дело это уже решенное и что, наверное, это для нее самый лучший выход, но все же терзаясь из-за неопределенности своего будущего.

– Когда они приезжают?

– Мама говорила что-то насчет следующей недели.

– Следующая неделя! – Первой ее реакцией было желание саркастически расхохотаться.

– Я могу дать тебе денег на первый взнос и на оплату квартиры за пару месяцев.

– Папа, в следующем месяце мне стукнет двадцать пять. И я больше не собираюсь принимать от тебя подачки.

– Уверена?

– Ты и так уже дал мне предостаточно. Я уверена, что могу больше работать в кафе. – По выходным она подрабатывала официанткой ради денег на карманные расходы.

– Ладно, иди сюда. Подойди ко мне.

Она рассмеялась, но осталась на месте.

– Мне и тут хорошо. К тому же у меня устали ноги.

– Иди сюда, тебе говорят! Розамунда Бейли, тебе двадцать четыре. Ты уже достаточно взрослая, чтобы у тебя болели уставшие ноги, но еще достаточно юная, чтобы обнять своего старого отца.

Она встала, обошла стол, и Сэмюель по-отечески обнял ее за талию.

– Ты знаешь, в чем секрет счастья, как быть счастливым?

Она неопределенно повела плечами.

– Он в принятии.

– Ты хочешь сказать, что мне следует меньше ожидать от жизни? – резким тоном спросила она.

– Я думаю, что ты счастлива в своей ГПД, Роз, но не думаю, что ты довольна. И ты не будешь довольна до тех пор, пока не примешь то, что в жизни есть кое-какие вещи, кое-какие люди и кое-какие ситуации, которых ты просто не в состоянии изменить.

Она кивнула, хотя в душе была с ним категорически не согласна.

Ее отец мог быть сколько угодно доволен своим кларнетом и помидорами в огороде, но Розамунда Бейли по-прежнему желала изменить этот мир.