Свадебный огонь - Элизабет Чедвик Страница 20

Кассандра вздрогнула, и Алекс почувствовал это.

— Пошли Оделл, — прокричал мистер Хендрикс. — И твоя улыбка… — Он усмехнулся. — Надо оставить их наедине.

— Оставим обязательно. Но мне это все нравится.

По его приказу они легли на свои матрасы. Кассандра ощущала рядом глубокое и прерывистое дыхание Алекса. Они выслушали серенаду еще раз. И мужчины, шатаясь, наконец вышли, все еще напевая себе под нос.

Румянец на твой щеке…

— Что это за песня? — спросила Кассандра.

— Оделл тоже сражался при Сан-Жасинто. Мы пели ее всякий раз перед боем.

Они отвоевали Техас у мексиканцев с такой песней? Кассандра удивленно слушала об этом.

— У нас был немец, игравший на дудке, негр с барабаном и еще двое музыкантов. Вчетвером они знали только одну песню.

Кассандра наблюдала за ним. Он расшнуровал свою рубашку, снял ее через голову, и она увидела мускулистую грудь, плечи, руки и темную растительность на груди и животе. Скоро этот красивый мужчина превратит ее в свою жену, прямо здесь, среди этих плохо обработанных шкур, от запаха которых ее тошнило и кружилась голова.

— Ты чем-то озабочена, Кэсси? — спросил Алекс.

Она моргнула, чтобы не заплакать, и покачала головой.

Алекс присел рядом с ней на ее матрасе и негромко сказал:

— Мы ведь недолго пробудем здесь. Не надо, не переживай, — оглянувшись вокруг, он добавил: — Конечно, это не самое подходящее место для первой брачной ночи. — Потом наклонился и поцеловал ее в губы. — Возле реки есть хорошая рощица.

Кассандра прикусила нижнюю губу.

— Все, что сегодня было, для меня серьезно. Теперь мы муж и жена. Я хочу спать сегодня с тобой. Я очень долго ждал этого часа, но здесь все равно не место.

Она подала ему руку и поднялась с постели.

* * *

— Пожалуйста, не надо, — просила она.

Несколько секунд назад ее тело дрожало от желания. Теперь ей больше всего хотелось сбежать.

— Прошу тебя! — он причинял ей боль.

— Все будет в порядке, — пробормотал он.

Кассандра хотела вырваться, но оказалась прижатой к земле его телом. «Наверное, он что-то сделал не так, — подумала она, охваченная паникой. — Иначе это не причиняло бы такую пронизывающую боль».

Потом она почувствовала, что плачет. В темноте слезы горячей волной окутали ее глаза. Кассандра слышала негромкое журчание ручья, возле которого они расположились, загадочные ночные звуки, рожденные лесом, и прерывистое частое дыхание Алекса. Она стала кусать себе губы, чтобы он не услышал ее плача. Она ведь сама хотела этого. Хотела, но не знала, что это такая боль.

Наконец, все закончилось. За минуту до этого она услышала негромкий стон, и тело его судорожно напряглось. Поцеловав ее, он скатился в сторону и лежал сейчас на спине, закрыв глаза одной рукой.

— В следующий раз не будет так больно, — пообещал он.

Она почувствовала, что по ногам что-то течет. Надо ли сказать ему об этом? То же самое будет и в следующий раз, ведь он только что сказал об этом. Даст ли он ей время, чтобы травма зажила?

* * *

Спустя немного времени Алексу снова захотелось обнять ее. Он почувствовал, что хочет повторить все снова и снова, но понимал, что она испытывает совсем другие эмоции. Может быть, если бы она так не испугалась, все прошло бы более гладко? В его жизни уже были девственницы, но ни одна из них не плакала от боли. Он привык приносить женщинам удовольствие, а не боль. Какая ирония судьбы: женщину, которую он полюбил, он же напугал до смерти. Но она ведь еще не женщина. А на что он надеялся? Взял себе в невесты ребенка и хотел увидеть страсть?

Он вздохнул и повернулся на бок. Завтра им рано вставать. Их ждет долгая дорога обратно в лагерь. Наверное, в течение ближайших дней все утрясется.

* * *

Без табуна лошадей назад они двигались значительно быстрее. Каждый вечер Алекс с волнением спрашивал у нее о самочувствии. Она кивала головой, стараясь не смотреть ему в глаза. Спали они, обнявшись друг с другом. И постепенно Кассандра перестала бояться еще одного его желания. Нежное и ласковое отношение к ней Алекса на протяжении нескольких дней снова усилило ее чувства, но все-таки интимная сторона жизни была для нее не очень приятной.

Если раньше Алекс никогда не раздевался в ее присутствии, теперь он делал это как нечто само собой разумеющееся, когда шел к ручью помыться в конце рабочего дня. Когда она смущенно отводила глаза, он заставлял ее сделать то же самое и смотрел на нее изучающим и радостным взглядом.

Обнаженная фигура Алекса тоже привлекала ее. Она вновь стала чувствовать физическое влечение к нему. Руки, лицо и верхняя часть его тела под палящими лучами солнца давно стали коричневыми. Все остальное резко отличалось белизной.

Она любила его, но продолжала побаиваться его физической силы. Появившееся когда-то томление вернулось к ней снова, но уже с некоторой долей страха. Алекс ждал, когда она придет в себя после потрясения первой ночи. Но она не спешила сообщать ему об этом.

Интересно, как часто женатые люди занимаются этим? Скоро они с Алексом вернутся к мустангерам. Наверное, он не будет настаивать заниматься подобным каждую ночь, тем более если поблизости будут спать чужие мужчины?

По пути Алекс расспрашивал ее о детстве и с интересом слушал рассказы о жизни в пансионе ее матери, среди благовоспитанных девиц — дочерей из состоятельных семей Новой Англии, истории о проделках учащихся. Она удачно пародировала акцент ирландских горничных и, польщенная его вниманием, изображала надутых от величия министров и университетских профессоров, навещавших их дом по выходным дням.

Кассандра никогда не предполагала в себе дар рассказчицы и не считала свою школьную жизнь чем-то особо примечательным, но сейчас она была счастлива, что Алекс смеется вместе с ней. В эти минуты она забывала о том, что опять придется терпеть боль, чтобы муж получил удовольствие. Она уже вспомнила, что ее всезнающие подруги предупреждали о том, что супружеская постель — это сфера активности мужчин. А женщина должна быть смиренной христианкой. И все-таки было обидно оказаться на его празднике, словно необходимым предметом, и не больше.

Алекс тоже рассказывал ей о своих мальчишеских годах в Новом Орлеане, но больше — о своих военных приключениях в Техасе. Похоже, он участвовал добровольцем почти во всех происходивших там стычках с момента появления в 1832 году. Конечно, это был не только патриотизм.

Но вот теперь, когда он завел семью, он не должен подвергать себя столь частым опасностям. Она даже боялась представить себе, что его могут убить.

Кассандра украдкой разглядывала его и внезапно вспомнила, что он ничего не сказал ей о том, собирается ли он бросить свою профессию мустангера. Вместо этого они возвращались к небезопасному занятию, хотя у него, как выяснилось, была даже своя плантация. Наверное, в том, что так происходит, виновата она сама. Рабство она назвала моральным преступлением. А Алекс возражал ей, что без этого текстильная промышленность потерпит здесь полный крах.