Взгляд со второго этажа - Евгений Щуров Страница 20

– Привет, подруга! – раздался звонкий голос Вероники. – Ты где?

Я создала трезвый голос и сообщила, что она не пришла на девятый день.

– Ой, дорогая моя, прости! Ты не напомнила, а я, как всегда, варежка. Ну прости! – в телефоне Вероники были отчётливо слышны пьяные голоса, звон посуды и весёлый трёп. Она явно тусовалась в творческой компании.

– Да я не сержусь! Хочешь – приезжай, познакомлю с новой подружкой. Она переводчица и едет со мной в Париж!

– Ты? В Париж? – Вероника протрезвела.

– Да. Папа посылает подучиться. Беру дело Семёна в свои руки!

На другом конце провода повисла мёртвая тишина.

– И надолго? И кем ты будешь? – вопросы Вероники звучали глухо и недоверчиво.

– А я буду вникать в тонкости производства парфюмерных и косметических товаров и следить за выпуском новинок. Вот так! – даже от себя я не ожидала такой уверенности в себе и гордости.

– Ну ты даёшь! – с восхищением проговорила Вероника. – Я буду твоим первым экспериментом по испытанию новой продукции!

– Обязательно! – ответила я. – А сейчас я никуда с тобой не поеду! Ты опять среди творческих личностей, накачанных водкой?

– Фу, подруга! Ты не оригинальна! – возмутилась Вероника. – Пока! Я ещё позвоню.

И бросила трубку.

Папа спустился со второго этажа вместе с Люсей. Для меня это стало сигналом к тому, что можно подняться к сыну.

– Ольга, – попросил папа, – не надо Ване читать нотаций. Он настоящий мужчина. Попрощайся и всё. Не надо ехать его провожать. Хорошо? Я надеюсь на твоё благоразумие.

И я, взрослый, самостоятельный человек, мать, для которой сын – любимейшее существо во Вселенной, неожиданно для себя самой кротко согласилась с ним!

– Хорошо, папа, – и представила себе, как буду реветь, уткнувшись в подушку, когда Ванечка уедет в аэропорт, рассматривать его фотографии, заболит голова…

Я пошла наверх. Постучала в комнату к Ванечке и вошла без приглашения. Это ведь мой сын!

– Ванечка, ну, будь умничкой! – сказала я. И внезапно попросила Викторию:

– Смотри за ним хорошо!

– О’кей! Я вас понимаю, Олга! – на лице креолки расплылась добрая улыбка. – Всё будет хорошо!

– Ма, всё будет нормально, обещаю!

Ванечка подошёл ко мне, обнял и поцеловал в щёку.

– До следующей встречи! Только по хорошему поводу! Присядем. На дорожку.

По-английски Ваня объяснил Виктории, что значит «присядем на дорожку». Та с удовольствием согласилась.

Мы посидели молча минутку.

– Ну идите! – сказала я. – Папин шофёр вас отвезёт в аэропорт.

Мы с Ванечкой ещё раз расцеловались, и в порыве чувств я неожиданно для себя чмокнула в щёку и Викторию.

– Всё, до встречи! – я развернулась и пошла к себе в комнату; на глазах моих появились слёзки. Я очень медленно шла к себе, в мою крепость, комнату, где ждала меня, наверно, Наташа.

«Нет, в окно смотреть на уходящего сына не буду и махать рукой не буду!»

Наталья сидела в кресле у окна и смотрела телик. Увидев меня, она поднялась навстречу, подошла и нежно обняла. Вот тут-то я и дала волю слезам! Я всхлипывала, потом ревела, немного успокаивалась и вновь всхлипывала. Ната гладила меня по спине, шептала успокаивающие слова, потом усадила меня в кресло.

– Психологи не советуют ложиться во время истерики, а у тебя самая настоящая истерика. Посиди, я налью воды.

– Газированной, не холодной, – продолжая всхлипывать, попросила я.

Ната вышла из комнаты за водой.

И чего я такая неврастеничка? Продолжая всхлипывать, я встала и взяла с книжных полок наш семейный альбом. Сидя в кресле, рассматривала последние фотографии Ванечки, сделанные в Англии. Какой же он у меня красивый!

Вошла Ната с бутылкой минералки и двумя стаканами на подносе.

– Ты уже пришла в себя? Всё равно выпей воды, – она поднесла мне полный стакан.

– Наташа, ты поможешь мне? Познакомишь с тем офицером из военкомата? – вдруг спросила я.

– Познакомлю, – удивлённо ответила Ната. – Чего это ты раньше времени?

– Никогда не поздно. Лучше раньше начать решать этот вопрос.

– Хорошо. Вот приедем со стажировки – дам телефон.

– Спасибо! А он реально сможет помочь? Это очень важно для меня!

– Да поможет, поможет! Он служит какой-то «шишкой» в горвоенкомате. Некоторые мои знакомые тоже к нему обращались – помог стопроцентно.

– Хорошо, вернёмся – позвоню ему, – мне сейчас нужны были положительные эмоции, а эта уверенность Натальи как раз таким положительным моментом и являлась.

– Всё будет хорошо! – увещевала меня Наталья. – Сын твой благополучно отучится, вернётся, продолжит дело отца и деда, женится, будешь внучат нянчить… Что ты раскисла?

Я глубоко вздохнула.

– Не знаю, что со мной творится! С каждым годом всё тяжелее с сыном расставаться. Вижу ведь, что взрослеет, понимаю, что его ждёт своя жизнь, что вечно со мной он не останется, а душа к нему рвётся ежеминутно. Оттого и болячки все, от нервов, узлы какие-то в щитовидке… Вот сейчас всё думаю, что заноза эта его, Виктория, к себе его привораживает, уведёт, да! Обидно!

– Что обидного-то? Это жизнь, это естественно!.. Мужика тебе надо нормального, вот и всё.

– Да нет у меня почему-то обычной потребности в сексе, такая уродилась или так воспитали, или никого не любила. С мужиками трудно схожусь серьёзно, так, пообщаться, пофлиртовать. А серьёзных отношений боюсь. Не хочу! Да!

– Комплекс мужской неполноценности. Тебе кажется, что все мужики одинаковы. Но поверь, это не так. Я же встретила порядочного человека, который стал настоящим отцом моих детей!

– Тебе просто повезло. Впрочем, я никогда и не делала попыток завести с кем-нибудь серьёзные отношения, у меня ведь была полноценная семья!

– Всё, что ты рассказала, – полноценная семья? – возмутилась Ната. – Да это свинство со стороны твоего мужа, это пародия на семью!

– Может быть, так со стороны и казалось. Но я-то иначе думала. Вон, у нас в деревне как рассуждали: хоть и пьёт, хоть и бьёт, а муж!

– Оля, это абсолютно не верно – так рассуждать! Вот если венчаны, тогда терпи. А в ином случае надо разводиться. Зачем портить жизнь себе и детям! Да что я тебя учу? Сама уже, наверно, понимаешь.

– Понимаю уже! – вздохнула я. – Ну сейчас надо о сыне и работе думать!

– Перемени акцент: сначала работа, потом сын.

– Меня ещё в патологической любви к котам обвиняют! – развеселилась я. – Но они такие милые, безобидные! Они меня лечат.