Свадьба на выбор, или Женихи в ассортименте - Маша Царева Страница 20

Ясину бывшую коллегу, ведущую небольшой передачки о новостях культуры, десять дней держал на нетопленой даче ее сожитель, которому она изменила с телеоператором. С последним поступили более мягко – разбили ему камеру и осветительные приборы, совокупной стоимостью двадцать тысяч евро. А девушку вот почти две недели держали на хлебе и воде. В итоге она застудила придатки, тоже заработала нервный срыв и теперь принципиально встречается только с представителями сословия «нищий студент».

«Меня ждет точно такая же судьба, – с ужасом думала Яся, – и куда я раньше смотрела? Почему моя внутренняя сигнализация молчала, не предупредила о надвигающейся катастрофе?!»

– Миша, прости меня, – выдавила она, – я вовсе не хотела… тебя обидеть. Все само получилось… Видно, уж такой у меня характер, и я подумала, что лучше тебе сразу все узнать…

– Да не расстраивайся так, моя девочка, – его голос потеплел, – слышать не могу всего этого. Ясенька, это же все такая ерунда.

– Правда? – недоверчиво переспросила она. – Ты и правда считаешь это ерундой?

– Ну конечно, душа моя! Как ты захочешь, так все и будет. В конце концов, мы с тобой из разных поколений, и вы по-другому привыкли.

– Совершенно верно! – горячо поддержала она. – Ты прав, мое поколение – это распущенность и грязный разврат! Я тебя абсолютно недостойна, поэтому и к лучшему, что…

– Ну, это ты, пожалуй, перегнула палку, – рассмеялся Полонский, – скажешь тоже – грязный разврат. Просто ты самостоятельная девочка. Свободолюбивая. А я – старый ретроград.

Неужели это все искренние слова, а не талантливая актерская игра, чтобы заманить ее в ловушку? Неужели Михаил Полонский, бизнесмен с весьма жестким нравом, готов без пререканий принять тот факт, что вчерашняя невеста говорит ему «нет!» в самый неподходящий момент, когда он только-только вошел во вкус и занялся планированием свадьбы? Что-то слабо верится…

– Все это глупые пережитки прошлого, – продолжал распинаться Михаил Марленович, – совершенно необязательные в современном динамичном мире.

Ярослава своим ушам не верила – он говорил прямо как ее лучшая подружка Алена. Когда не в меру «тактичные» знакомые спрашивали Аленку, почему в свои двадцать четыре она до сих пор не задумывается о создании семьи, она, задрав острый подбородок вверх, декламировала заранее заготовленный монолог о бессмысленности института семьи и брака в условиях современности. Пораженные ее красноречием оппоненты молча все это выслушивали, а потом качали головой и говорили: «Мужика тебе хорошего, Аленка, надо!» После чего та теряла контроль над эмоциями и от едких рассуждений переходила к более привычной для нее нецензурной импровизации.

– Ясенька, пока мы тут с тобой болтаем, я уже практически приехал к тебе, – вдруг сказал Михаил Марленович.

– Что? – перепугалась она.

– Не волнуйся, много времени я не отниму. Просто заскочу к тебе на чашечку чая, ладно? Заодно все и обсудим.

– Но… У меня были планы, – попробовала она отыграть назад, – если бы мы договорились заранее… Ты сказал, что надо бы встретиться, но я не думала, что ты имеешь в виду… – все эти аргументы прозвучали жалковато, Ярослава и сама это понимала.

– Я и не собирался ехать к тебе, когда позвонил, – по его голосу чувствовалось, что Полонский улыбается, – но когда услышал твой расстроенный голос, не смог удержаться. И велел водителю изменить маршрут. Так что жди, через пять минут буду у тебя. – И он отсоединился.

Ужас. Ужас.

Ярослава прислонила ладонь ко лбу. Взглянула в зеркало – физиономия у нее была до того испуганная, словно только что не Полонский, а граф Дракула предупредил ее о визите.

Он сказал – через пять минут. Она не успеет сбежать. Ей некуда деться. Четырнадцатый этаж плюс панический страх высоты – это не лучший коктейль для того, чтобы ретироваться через окно на балкон к сердобольным соседям. И потом, никого из соседей она не знает, и те легко продадут ее Полонскому, стоит ему только помахать стодолларовой купюрой перед их глазком.

Сейчас он поднимется к ней и устроит в ее квартирке погром. Его телохранители изрежут всю ее дизайнерскую одежду, кровью и потом заработанную, и разобьют любимый кофейный сервиз из ИKEA.

Сама не понимая, что делает, Ярослава метнулась к шкафу, схватила любимую белую шубку из норковых кусочков и вечернее платье «Эскада», скомкала все это богатство в огромный черный мешок для мусора и зашвырнула на самую верхнюю полку встроенного шкафа. Если что, хотя бы любимая шубка останется при ней.

В тот момент, когда она для маскировки задвинула дверь шкафа стареньким торшером, раздался звонок.

– Ясенька! – Полонский был один. Никаких грозных мордоворотов за его спиною не маячило.

– Привет, – осторожно улыбнулась она, подставляя щеку для поцелуя.

От него пахло сладковатой туалетной водой и солярием. Выглядел Полонский на все сто – казалось, за последние несколько суток он помолодел на десять лет.

– Какая ты у меня бледненькая, – он повесил модный льняной пиджак на крючок и прошел в комнату, – чаем угостишь? Что же ты так разнервничалась, невеста?

– Так ты и правда считаешь, что никакого повода для нервотрепки здесь нет? – на всякий случай уточнила она, наливая минеральную воду в чайник.

– Расслабься. Честное слово, для меня все это не имеет ровно никакого значения.

Она обернулась и спиной прислонилась к кухонному шкафу. Полонский, румяный и веселый, сидел, закинув одну ногу на другую, на шаткой кухонной табуретке. Все происходящее казалось Ярославе нереальным. И даже, если честно, обидным немного. Хорошо, конечно, что никто не собирается пытать ее утюгом и мыть ее голову клеевым раствором «Жидкие гвозди». Но неужели ему ни капельки не жаль ее терять? Неужели она не сыграла на задворках его жизни хотя бы крошечной эпизодической рольки? Или это у него такая нестандартная защитная реакция?

– Ровно никакого? – эхом повторила она.

– Можешь не сомневаться.

Вдруг ее осенило – у него же есть девушка Оксана, с которой он встречается уже полтора года!

Ему нечего терять, потому что место рядом с ним будет рада занять любая. И ему не надо даже эту любую разыскивать, потому что вот же она, рядом. Только позови, только вручи ей бархатную коробочку, и она, задрав хвост, весело побежит под венец.

– Ты помирился с Оксаной? – спросила она.

– Сложно сказать, – нахмурился Полонский, – я же сразу ей позвонил и все сказал. Я не из тех, кто пудрит женщинам мозги.

– А она? – сочувственно вздохнула Ярослава.

– У нее случилась истерика, – он отвел глаза, – если честно, я чувствовал себя подлецом. Не в моем духе так поступить с женщиной, которая столько времени на меня потратила…

– Но теперь-то все устаканилось, да? – Яся никак не могла понять, куда же он клонит.