Дела сердечные - Лариса Теплякова Страница 20

Отец Серафим говорил очень ласково, и всем своим обликом напоминал Анжеле доброго царя Берендея из сказки о Снегурочке. Ей захотелось выговориться.

Отец Серафим умел слушать: это было большое его достоинство. Анжела говорила с надрывающей сердце горечью, не щадя себя. Священник сразу это приметил. Все накопленное и потаённое мучительно всплывало у нее изнутри серой пеной и рвалось наружу. Ей не хотелось больше таиться.

— Твои сомнения мне понятны. Ты заперла свои чувства в сердце, а оно ослабело от натуги. Бог — есть любовь, и богу угодно, чтоб люди любили друг друга. Не всегда получается идти прямой дорогой к своему счастью. Вот и твой Алексей заплутал. Только ты не должна ожесточаться, дочь моя. Не держи зла на нелюбимую жену своего Алексея. Она сама не ведает, что творит. Я не знаю, сама ли она была у тебя, подсылала ли кого, но зло это от нее исходит. А ты снеси оскорбление в молчании. За это бог воздаст тебе. Лечись, выходи за Алексея замуж, живите в любви, но не препятствуй ему помогать своим дочерям. Уважай его чувства, способствуй его добрым делам, и все у вас образуется. Пора тебе прилепиться к мужчине, — так напутствовал Анжелу отец Серафим.

Жильцова встретила Анжелу у входа в кардиологическое отделение.

— Где ты была?! — удивилась она. — Я тебя потеряла! У меня уже были случаи, когда пациенты пропадали. Особенно влюблённые.

— Что ты, Оксана Андреевна, я на такое не способна. К дисциплине с детства приучена, — улыбнулась Анжела. — Ой, прошу тебя, зайди ко мне.

Она коротко рассказала Жильцовой о происшествии. Выслушав её, Оксана рассмеялась:

— Ох, мне эти Варварины козни! Не первый раз она против моих сердешных ворожит! Придется мне самой с ней как-нибудь разобраться!

— А кто это, Варвара?

— Да колдунья! У нее салон ритуальной магии через дорогу! И нет, чтобы что-то новенькое придумать, а она всё одно и то же клиентам подсовывает! Песочное печенье из ближайшей кулинарии.

Войдя в палату, Оксана схватила злополучный пакет и со смехом сказала:

— Ворожу, ворожу, беду отвожу! Отвяжись, болячка, пришла казачка! Всё, теперь все злые чары, как рукой снимет!

Анжела облегченно улыбнулась.

— А я-то, дурочка, страшилась этот гостинец в руки брать, — созналась она своей подруге и доктору.

— Ну, тебе, может, и не надо. На всякий случай, — подмигнула Оксана. — А мне можно. Я сама ведьма! А теперь давай серьезно. На завтра я договорилась провести обследование у Цоя в неврологии, а потом и к нашему Васеньке Пушкаревскому заглянем. Если что-то тебя удивит, ты просто положись на меня. Все не напрасно.

— Оксана Андреевна, я верю тебе, больше чем себе, — доброжелательно сказала Анжела.

* * *

Жильцова внимательно смотрела на монитор и с нетерпением ждала заключения невролога Цоя. На экране был четко представлен мозг пациентки Комаровой. Неподготовленного человека эта картина могла бы даже испугать, но сама Анжела безропотно лежала в камере огромной установки магнитно-ядерной томографии и не могла ничего видеть. Тимур Кимович вертел изображение так и сяк, делал какие-то разрезы, выделял области, но пока хранил молчание.

Оксана Андреевна нешуточно тревожилась. Она прекрасно понимала, что если опытный невролог обнаружит у Анжелы малейшие признаки, крохотные зачатки рассеянного склероза, всё круто изменится в худшую для молодой женщины сторону. И предсказать результаты лечения не возьмется никто. Рассеянный склероз остается твердым орешком для ученых во всём мире. Недуг коварен, мало исследован, страшен последствиями и часто передается из поколение в поколение. Иногда эта болезнь становится злым роком всего рода. Случается, что человек уже рождается с патологическими изменениями в молекуле ДНК, где содержится закодированная генетическая информация. В мозгу происходят необратимые изменения, и ничто не способно оживить его мертвые клетки. Человек постепенно утрачивает свои привычные способности к обычным простым действиям: двигаться, говорить, смотреть, осязать. Жизнь превращается в мучительное существование.

— Ну, что? — решилась спросить Жильцова у своего коллеги.

— Подожди, Оксана Андреевна, остуди свой пыл, — остановил её Цой. Он ловко манипулировал мышкой компьютера и жал на кнопки клавиатуры с таким увлечением, будто играл в занимательную виртуальную игру. — Понимаешь, некоторые болезни мозга именно у женщин проявляются в виде сердечных приступов и судорог. Например, эпилептический синдром. Сама природа эписиндромов....

— Слушай, Тимур Кимович! Мы не на конференции!

— Всё-всё! Вот мои первичные выводы. Очагов и точек, посылающих аномальные импульсы, не обнаружил. Областей и точек, несоответствующих возрасту пациентки, не видно. Ну, это, популярно излагая, а я потом всё опишу, как положено.

— Проще говоря?

— Проще говоря, картина благоприятная. Но кроме приборов, я ещё полагаюсь на свои руки. Сейчас я обследую её старым дедовским методом.

Анжела послушно вытянулась на кушетке, а чуткие руки невролога ощупывали её тело. Было немного щекотно и непонятно, но она смиренно терпела его манипуляции. Оксана Андреевна её предупреждала, и она ничему не удивлялась.

Тимур Кимович будто бы забавлялся, сгибая и разгибая пальцы её ног, поднимая кисти рук и не раз заставляя молодую женщину работать различными суставами. Примерно через двадцать минут он шутливо сказал, щуря свои и без того узкие глаза:

— Все хорошо у вас, деточка. И головка светлая, и все остальное в порядке. Подлечивайте сердце.

Дальше из отделения неврологии две видные дамы поспешили в гинекологию.

Оксана быстрым шагом двигалась по больничным лабиринтам, здороваясь с коллегами на ходу. Анжела едва поспевала за ней.

— Быстрей, Анжела! — весело подбадривала Жильцова. — Наш Васенька Пушкаревский вот-вот убежит на операцию. Он страшно занятой! Сотни женщин ежедневно стремятся прыгнуть к нему на стол или на кресло, больше чем в постель к своему любовнику!

Гинеколог положил Анжеле на колено свою теплую большую руку и сел перед ней на стул, словно он собирался неспешно пообщаться с девушкой. Тепло его ладони расслабило напряжение мышц, даже согрело и успокоило.

— Девы младые, оргазмов взыскующие, — напевал себе под нос Василий Алексеевич, осторожно орудуя своим инструментом. — Что там у нас? Чем удивите?

— Васенька, не смущай мою девушку своими шуточками, — попросила Жильцова. — Она и так, бедняжка, еле жива. Ее сейчас Тимур Кимович вертел, как кубик Рубика.

Пушкаревский обошелся с пациенткой из кардиологии очень бережно.

— По моей части пока все в полном порядке, — заверил он. — Заходите, если что, без стеснения.

— Ну, если Василий Алексеевич так говорит, значит, все замечательно! — обрадовано подытожила Жильцова, помогая утомленной Анжеле встать. — Он про нас, женщин, знает то, чего и нам самим неведомо. Спасибо тебе, Васенька.