Вкус фиалок - Сибилла Кентвич Страница 20

Она осмотрелась по сторонам, желая убедиться, что за ней никто не наблюдает, — не хотелось выглядеть трусишкой, — и, поставив ногу на перекладину, начала подниматься. Каждую секунду Николь ожидала, что раздастся треск ломающейся перекладины и она полетит вниз, на груды строительного мусора.

Чтобы посмотреть, далеко ли до вожделенных завитков из алебастра, Николь запрокинула голову… И тут перед глазами у нее все поплыло, а ноги стали как ватные. Кое-как справившись с головокружением и усмирив бешеное сердцебиение, она продолжала восхождение, чувствуя себя ни много ни мало покорительницей Эвереста.

Еще совсем немного, и она достигнет спасительного помоста. Неожиданно с легким шуршанием сверху посыпалась пыль. И Николь совершила роковую ошибку — подняла голову, чтобы посмотреть, что происходит. Пыль попала ей в глаза, заставив зажмуриться. Тыльной стороной ладони девушка постаралась протереть глаза, но ничего не получилось. Тогда, по-прежнему держась за лестницу одной рукой, она полезла в карман за носовым платком.

Господи, что происходит? Почему все качнулось куда-то в сторону? Неужели началось землетрясение? У Николь не было времени сообразить, что из-за манипуляций с платком она просто потеряла равновесие и теперь падает вниз…

Очнулась она на полу от громких голосов и увидела склонившегося над ней Патрика.

— Как ты? — встревожено спросил он.

— Н-не знаю. А что случилось? — спросила Николь, с трудом разлепляя губы. Глаза по-прежнему резало, горло было забито пылью.

— Ты упала со строительных лесов. Что, скажи на милость, ты там забыла! — не сдержался Патрик и тут же обругал себя за неуместную резкость.

Девушка казалась такой же белой, как стенка позади нее. На ее лбу выступила испарина.

— Хотела посмотреть… — с этими словами она попыталась сесть и ойкнула от резкой боли в груди и левой ноге.

— Не двигайся, — поспешно сказал Патрик. — Уже пошли за врачом.

Николь шмыгнула носом. Меньше всего ей хотелось, чтобы Патрик суетился возле нее. Чувствовать себя беспомощной претило ей. Николь болела нечасто. Когда нездоровилось, она не признавалась в этом даже самой себе и старалась не замечать тревожных симптомов. И только высокая температура могла заставить ее лечь в постель. О больнице и речи не шло. Эти лечебные учреждения были связаны у нее с пренеприятными воспоминаниями, и она боялась их как огня.

Сейчас Николь решила, что если продолжит разговор, то придумает, как заставить Патрика уйти. Но голова раскалывалась, поэтому ей трудно было сосредоточиться.

— Послушай, у тебя много дел. Ничего не случится, если я побуду здесь одна. Честное слово, я никуда не убегу.

— Это уж точно, — кивнул он. — Но я не успокоюсь, пока не увижу тебя в постели.

Его слова прозвучали довольно двусмысленно, и Николь не смогла не отреагировать на них, несмотря на весь драматизм ситуации.

— Скоро ты оставишь Гийома далеко позади по части ухаживания за женщинами.

К их разговору с интересом прислушивались рабочие, столпившиеся вокруг. И Патрик решил, что пора кончать бесплатное представление. Со всевозможными предосторожностями он поднял Николь на руки и понес из зала. На его счастье, сил спорить у нее не осталось. Более того, словно в забытьи она прижалась к его груди и блаженно закрыла глаза, погружаясь в небытие.

Когда Николь пришла в себя, то выяснилось, что она лежит в постели поверх покрывала все в том же испачканном белой пылью брючном костюме. Рядом с ней сидел Патрик и держал за руку.

— Что произошло? — еле слышно спросила Николь.

— Ты потеряла сознание.

— Не может быть.

Патрику не хотелось с ней спорить.

— Ну, хорошо, не потеряла. Просто немного вздремнула… у меня на руках.

— По-моему это звучит лучше только без твоего уточнения. — Николь попыталась было приподняться на локтях, но легким движением ладони Патрик уложил ее обратно.

— Не спеши. Боюсь, ты сильно ушиблась. Может быть, даже что-то повредила, поэтому я не рискнул раздеть тебя.

— Что-о?!

— Николь, у меня есть возможность разглядывать полуголых женщин в любое время дня и ночи. Многие из них весьма доступны.

— Я не из их числа! — с вызовом заявила она.

— Может, перестанешь препираться из-за каждого слова? — язвительно поинтересовался Патрик. — Какая же ты все-таки упрямая!

— Я не упрямая.

— Тогда непонятливая.

— Ты всегда так мило обращаешься с больными людьми? — не унималась Николь, хотя каждое слово давалось ей с трудом: грудь словно сдавило железным обручем.

В дверь постучали.

— Это врач, — сказал Патрик и встал, собираясь открыть дверь.

— Врач? А он может засвидетельствовать, что один из нас сошел с ума.

Патрик представил, как его пальцы смыкаются на тонкой девичьей шее.

— Нет. На сей раз тебе посчастливилось. Теперь будь паинькой. Я пришлю горничную, она поможет тебе раздеться.

— Пошел к черту! — Слова Николь прозвучали едва ли громче шепота. Но Патрик их услышал.

— Как скажете, мадемуазель.

Николь закрыла глаза. Она ненавидела болеть. Потому что, когда болеешь, становишься зависимой от кого-то.

— Так-с, где наша пациентка? — С этими словами в комнату вошел врач.

— Осторожнее, месье Кордье, — предупредил его Патрик. — Она кусается.

— Я во всеоружии. — Врач похлопал по чемоданчику с медицинскими инструментами. — Теперь вам лучше уйти, месье Перрен.

— Нет! — Николь схватила Патрика за руку. — Не уходи, — жалобно простонала она.

Ничто не могло потрясти Патрика сильнее, чем этот поступок Николь. Он пожал ее слабую руку.

— Я буду рядом, за дверью, — пообещал он. — Позови, если буду нужен, и я сразу появлюсь.

— Даешь слово?

— Даю.

Она отпустила руку Патрика.

— Не обижайтесь, месье Кордье, — прошептала Николь, — Но я ненавижу врачей.

— Вы не первая, от кого я это слышу.

Патрик вышел и закрыл за собой дверь.