Красавица в Эдинбурге - Люсилла Эндрюс Страница 20

Арчи Браун в халате стоял у окна. Я крикнула ему снизу, но он не услышал. Так как я была в свитере, юбке и без машины, Арчи меня не узнал. Когда я позвонила в дверь, он чуть ее с петель не сорвал. Его осунувшееся лицо было желто-серым.

— Плохих новостей нет, мистер Браун. Ваша жена задержалась на работе. Она придет домой к десяти. — Я объяснила ему причину задержки.

— Сестра, я у вас в долгу. Могу вам признаться, я начал немного нервничать. Вы не зайдете?

— Спасибо, нет. Я должна засесть за отчет. А вам надо лечь в постель. Хорошо?

— Ладно, ладно.

Я оставила велосипед у главного входа. Когда спустилась вниз, его окружали Мэгги и ее шайка.

— У вас колесико сдулось, сестррра! Вы не сможете ехать на своем велосипеде!

Мальчик постарше проводил осмотр.

— Неудивительно, что оно у вас сдулось! — Он одарил меня сердитым взглядом из разряда «чего-еще-можно-ждать-от-женщины-за-рулем». — Нет резинового клапана. У вас разве запасного нет?

— Надеюсь, есть. — Я заглянула в сумочку для инструментов. Там был только грязный фартук Джемми. — Нет. Здесь где-нибудь имеется подходящий магазин?

— Да, но он сейчас должен уже закрыться.

— Значит, придется катить его.

Мэгги куда-то умчалась, пока я проверяла содержимое сумки для инструментов. Куда именно, я не заметила.

— Работаете в выходной, мисс Херст?

Я откинула волосы с лица. Мэгги вернулась, таща за собой Чарльза. Она, очевидно, сотворила его из воздуха. Ни фургона патолога, ни его машины поблизости не было.

— Привет! Нет. Не работаю. Столкнулась со строптивостью неодушевленных предметов, как говорила моя бабушка. Посмотрите на заднее колесо!

— Мэгги не сообщила, в чем проблема. Однако я понял, что с вашим велосипедом приключилось ужасное несчастье. — Он нагнулся, чтобы рассмотреть поближе. — Проехались по гвоздю?

— Оно не проколото! — просветил его мальчик. — Просто резиновый клапан куда-то пропал, а запасного у нее нет! Чокнутая! Нет запасных!

Я твердо возразила:

— На самом деле это не имеет значения. Я с удовольствием прогуляюсь в такой замечательный вечер.

— Это ненадолго! — прозвучало из уст маленькой Кассандры. — Будет хар. Так папа сказал.

— Что будет? Ах да. Туман с моря. Но ведь не прямо сейчас? — обратилась я к Чарльзу.

Он выпрямился и отряхнул грязь с рук:

— Вполне вероятно. — Судя по его поведению, мгновенная погибель всего мира не удивит его, а принесет немалое облегчение. — Это низинная местность, да и воздух пахнет зарождающимся харом. Я могу отвезти вас домой. Велосипед можно положить на крышу автомобиля, — он кинул взгляд на Мэгги, — как проинформировала меня наша общая знакомая, когда она вновь бросила вызов смерти, выскочив на дорогу прямо перед моей машиной, в то время как я отъезжал. — Мэгги уже успешно давала указание маленькой Кассандре откатить мой велосипед за угол здания. — Из решимости этого ребенка помочь «сестррре» из Англии ясно, что, когда она вырастет, в ряду шотландских националистов, баламутящих воду в Соединенном Королевстве, ее не будет.

Приняв его слова за шутку, я улыбнулась:

— Мы, англичане, чертовски изобретательны. Как говорится, «завоюй их сердца, пока они маленькие, и они останутся твоими всегда».

Мое замечание вызвало в ответ суровый взгляд.

— Да уж, — пробурчал мужчина.

Я гадала, стоит ли разъяснять, что я шутила, но в результате решила — это будет еще более бестактно.

— Спасибо за предложение отвезти меня домой. Вам точно по пути?

— Я закончил работать и собирался ехать домой. Я обычно в это время заканчиваю. Мы живем в одном доме. Нет проблем. — Его тон противоречил его словам. — Но чтобы не сталкиваться с подобной проблемой в будущем, советую приобрести пару резиновых клапанов.

— Так и сделаю. — Я не стала объяснять, что велосипед принадлежит Джемми, и рассказывать о визите к Арчи Брауну. Отчасти в этом виновата была лень. А отчасти его настрой. Он бы, вероятно, принял все за очередной злодейский план англичан подорвать право шотландцев быть хозяевами в собственной стране.

Я наблюдала за ним, пока мы в молчании ехали домой. На его лице не отражалось никаких эмоций, но скрыть ум, чувственность или твердость он не мог. Встань он перед выбором, размышляла я, его интеллект возьмет верх над чувствами, нанеся ему, однако, значительную душевную рану. Я подозревала, что именно поэтому он пребывал в таком состоянии. В любых романтических отношениях, если один из партнеров хотел свободы, единственным разумным решением было отпустить его или ее… но это причиняло боль. Я жалела Чарльза и радовалась, что сама справилась с подобной проблемой.