За синей птицей - Стефани Лоуренс Страница 20

– Я вас не покупал! Вы меня оскорбляете!

– Я? Вас? Да это вы меня оскорбляете! Господи, вы предложили мне бриллиантовый кулон за ночь с вами и считаете это неоскорбительным?

– Конечно, не считаю! Эбби, я вовсе не пытался вас купить, я подарил вам этот кулон только потому, что он бы очень хорошо на вас смотрелся. По той же причине я купил вам одежду. Ваша красота требует соответствующего обрамления.

– Вот как? Между прочим, я хорошо помню поговорку: бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

– При чем здесь это?! – взорвался Анджело, но тут же взял себя в руки и подозрительно прищурился. – Интересно, когда мой младший брат дарил вам бриллиантовые серьги, вы столь же бурно протестовали?

Эбби хотела возразить, что Рафаэль ничего ей не дарил, но вовремя спохватилась и промолчала. Если она скажет, что бриллианты, которые она демонстрировала на благотворительном балу, были взяты напрокат, их афера будет раскрыта.

Анджело истолковал ее молчание по-своему. Он откинулся на спинку стула и окинул Эбби оценивающим взглядом.

– Значит, от него вы принимали бриллианты спокойно, а когда то же самое предложил я, вы оскорбились.

– Конечно! – с жаром подтвердила Эбби. – С первой минуты нашего знакомства вы только и делаете, что оскорбляете меня. Вы точно с Рафаэлем родственники? Может кого-то из вас подменили при рождении?

– Но вы же признали, что не любите Рафаэля, – со злостью напомнил ей Анджело.

– Не люблю, но он мне очень нравится, я к нему привязана. Если хотите, мы с ним хорошие друзья. По-вашему, это ерунда, но я так не думаю. Я питаю к нему нежность.

– Привязанность, нежность – так говорят об отношениях с комнатной собачонкой, а не с мужчиной!

– Не смейте иронизировать! У Рафаэля есть то, чего у вас нет и никогда не будет! Он добрый, внимательный, порядочный, вам до него как до Луны. – от волнения Эбби повысила голос. – Так что оставьте свои драгоценности себе, можете забрать и тряпки. Подарите их той, кому они нужны, той, которая их оценит так, как вам этого хочется, той, которая считает, что деньги и вещи важнее доброты и порядочности. И не соблазняйте меня сексом, как осла морковкой! Пусть даже вы самый сексуальный мужчина со времен Казановы, мне все равно!

Анджело прищурился. Его страшно раздражало, что Эбби превозносила достоинства Рафаэля и принижала его подарки. Но больше всего его раздражало, что эта упрямица отрицала, что ее тоже к нему влечет.

– Радость моя, я могу сделать так, что вам будет не все равно. Я могу распалить вас так, что вы расплавитесь под моими ласками.

– А потом подарите мне очередную дорогую побрякушку в награду за секс? Ну нет! Меня тошнит от мужчин, которые покупают секс!

Анджело зарычал от досады.

– Вот что, Эбби, раз уж мой подарки вас так оскорбляют, я могу пообещать, что отныне вы не получите от меня даже дешевой безделушки, даже чашки кофе. Ну что теперь вам легче? Вам мерещится оскорбление там, где его и в помине не было. Я, знаете ли, имею некоторый опыт общения с женщинами и знаю, что они любят, когда им дарят драгоценности. Ни одной из моих знакомых и в голову не приходило, что это была плата за секс.

– Это потому, что они сами богаты.

– Возможно. Но я имею в виду другое: я вовсе не пытался приравнять стоимость ночи с вами к стоимости дорогого украшения. Одно с другим не связано. Давайте закроем эту тему. Чем бы вы хотели сегодня заняться? – спросил он совершенно другим тоном.

– Вернуться домой.

Анджело тяжко вздохнул.

– Вы же знаете, что это невозможно.

– Тогда вы сами можете вернуться домой.

Анджело потянулся было за кофейником, но в последний момент передумал.

– Этот остров – мой, здесь я дома.

В его тоне слышалось напряжение, он пребывал в растерянности, что с ним случалось редко. Анджело больше не знал, что думать и что делать, как заставить Абигайль Хадсон перестать с ним бороться, как убедить ее открыться ему, не противиться их взаимному влечению друг к другу.

– Эбби, может, заключим перемирие? Мне бы хотелось провести этот день тихо и спокойно, а не в бессмысленной борьбе. Почему вы не можете просто согласиться, не устраивая бурную сцену?

– Обычно я не устраиваю сцен, это вы меня все время провоцируете.

Анджело снова вздохнул. Крепкий орешек. Ему придется с ней повозиться, но дело того стоит. Его труды окупятся, когда он уложит ее в постель, а в том, что это рано или поздно случится, Анджело не сомневался.

– Хорошо, если я попытаюсь этого не делать, вы примете мое предложение перемирия? Никаких подарков, никаких троянских коней, Эбби, только спокойный день вдвоем, хорошо?

Она настороженно всмотрелась в его глаза.

– Вы обещаете на меня не набрасываться?

Анджело поднял руки.

– Обещаю. Ну так что, мир?

Он протянул ей руку, но Эбби не спешила подать ему свою. Он посмотрел на нее со странным выражением.

– Эбби?

Осторожно, словно этот жест мог изменить всю ее жизнь, Эбби вложила его руку в свою.

– Мир. – И тут же поспешно добавила: – Только не путайте перемирие с капитуляцией!

Анджело улыбнулся от всей души и вдруг лукаво спросил:

– Путать с капитуляцией? Ну нет, радость моя, когда вы передо мной капитулируете, уверяю вас, вы это ни с чем не спутаете!

Он задержал на ее лице пристальный взгляд, от которого у Эбби перехватило дыхание. Она собиралась возразить, но Анджело опередил ее и быстро добавил:

– Но пока меня вполне устраивает перемирие.

Эбби покрутилась перед зеркалом. Солнечное платье было великолепно и очень женственно. Простой покрой не ввел бы в заблуждение никого, мало-мальски разбирающегося в женской моде, – это была та самая простота, которая достигается совершенством кроя и безусловным исполнением и стоит баснословно дорого. Облегающий лиф с воротником– хомутиком оставлял верхнюю часть спины открытой, книзу от талии платье плавно расширялось, подол доходил до середины икр. Белое с узором из желтых кувшинок платье было сшито из тонкого льна. Эбби, при всем желании не к чему было придраться. В платье ее не устраивало только одно: что оно куплено Анджело Феретти. Но они заключили перемирие, значит, ей надо идти на компромисс, а Анджело очень вежливо, хотя и с несмешливым блеском в глазах, попросил ее надеть что-нибудь из купленных им вещей.

По правде говоря, Эбби была рада снять изрядно поднадоевшие джинсы и свитер. Напомнив себе для очистки совести, что просто берет одежду взаймы и не собирается увозить домой ни одной вещи, купленной на деньги Анджело Феретти, Эбби открыла гардероб и стала изучать его содержимое. Ее внимание сразу привлекло солнечное платье, увидев его, Эбби не могла удержаться, чтобы не примерить. Она надела платье, распустила волосы по плечам и закрутилась перед зеркалом. Платье сидело на ней как влитое, и у нее почему-то сразу поднялось настроение. Затем она надела подходящие босоножки – интересно, когда Анджело успел узнать размер ее ноги? – вышла из комнаты и пошла на террасу.