Недоверчивые сердца - Мэрилайл Роджерс Страница 20

Ворота закрылись; Нессе показалось, что лежащий перед ними двор будет тянуться бесконечно. Она судорожно искала тему для разговора во внезапно наступившей тишине. Она была на грани разоблачения, а это создавало серьезную угрозу для молодоженов. Некстати вспомнилось, как она спорила с графом о своем долге обеспечить счастье Алерии. И она сказала первое, что пришло на ум:

— Вы хорошо знаете Священное Писание. Я изумилась, когда вы без запинки процитировали Библию.

— Ничего странного, ведь я воспитывался в доме Генриха. Он любил учиться мудрости у греческих авторов.

Несса знала об этом парадоксе: король Генрих был так полон энергии, что не мог усидеть на месте — и в то же время любил читать. Монарх был прекрасно образованным человеком, но Несса не верила, что он мог увлечь своим примером других.

— Ричард — его сын, — отважилась возразить она, — и я знаю, что он сочиняет стихи в духе французских менестрелей, но я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил, что он знаком с Библией.

Гаррик улыбнулся и объяснил:

— Ричарда вырастила мать, а не отец, поэтому у него — ее вкусы.

Несса знала, что граф прав, поэтому напала с другой стороны:

— Джон провел с матерью так мало времени, что она едва ли узнает его в толпе, но никто еще не сообщал, что он изучает Священное Писание.

Гаррик едва не рассмеялся. У нее на все готов ответ, она быстро находит изъян в его рассуждениях. Графу это понравилось, он не любил льстивых мужчин и корыстных женщин, всегда готовых соглашаться с любым замечанием, лишь бы снискать благосклонность сильных мира сего.

— К отчаянию отца, Джон не прочел ни единого слова. Мы, приемные сыновья короля, больше уважали его желание дать нам образование. Вот Джеффри — тот разделял мою любовь к учению.

— Джеффри изучал Библию? — Несса так удивилась, что даже остановилась. Она встречалась с Джеффри незадолго до его смерти, слышала воспоминания любящей матери — он никогда не проявлял подобного интереса.

Маленькая ручка соскользнула с руки Гаррика, и он повернулся к Нессе; яркий свет факелов у ворот очерчивал гибкую фигурку. Граф догадался, что произошло непонимание, и, засмеявшись, сказал:

— Не Элеонорин Джеффри, а побочный Генриха.

Ах, правда, какая глупая ошибка… Несса прижала ладони к разгоревшимся от смущения щекам. Он имел в виду старшего сына Генриха, незаконного.

Гаррик положил ее руку на прежнее место, и они продолжили путь.

— Этот Джеффри — мой названый брат и истинный друг.

Несса с удивлением поглядывала на собеседника. Он так чудесно засмеялся — без всякой язвительности — и тут же разъяснил ошибку, вместо того чтобы поиздеваться. Наверное, он не многим открывается с этой стороны. В ней крепла уверенносгь, что его ледяная броня служит для защиты — только для защиты, и теперь она начинала понимать человека, которого поначалу отвергала.

— Джеффри был весьма сведущ в вопросах религии, — продолжал Гаррик, с улыбкой поглядывая на девушку. — И он делился со мной своими знаниями и книгами.

Несса кивнула, и ее кудри разметались по плечам. Она знала: друг Гаррика был епископом в Линкольне, но в какой-то момент усомнился в своем призвании, отказался от высокого сана и не стал вступать в орден. Тогда король сделал его своим канцлером.

Немного помолчав, Несса спросила:

— Вы изучали и греческие рукописи?

Гаррик посмотрел на нее — и словно попал в западню; она была само очарование, чудесное видение… Отблески огня факелов золотили рассыпавшиеся по плечам волосы, а глаза сейчас казались загадочными и зелеными, как шелк ее платья.

— В латинском переводе, — ответил граф. Он надеялся, что очарование этой девушки значит для него не больше, чем книги, которые ему пришлось изучать.

— О, я всегда мечтала почитать такое. — Несса сказала это искренне, но сама ужаснулась, с каким придыханием произнесла простые слова. Ее завораживал взгляд шедшего рядом мужчины.

— У меня дома есть несколько греческих книг. Если вы приедете навестить Алерию, я дам вам их. — Как Гаррик ни отпирался, что попал в ловушку, он был не в силах отвести от нее взгляд и посмотреть на лестницу, к которой они уже подошли.

Приглашение не обрадовало Нессу, наоборот — ее пронзило чувство вины. Попав в его дом в качестве жены, вряд ли она сможет рассчитывать на такую роскошь, как книги.

Гаррик задержался на лестнице и внимательно посмотрел на Нессу: у нее был тоскующий вид. Загрустила при мысли о разлуке с сестрой после напоминания о том, что Алерия будет жить в его доме? Нет, независимо от замужества Алерии это все равно бы случилось после того, как Несса примет обет. Может, ей грустно, что он женится не на ней?.. Что за глупость?! Тем не менее ему стало тепло от этой мысли.

Во входном тоннеле, стоя возле распахнутой двери, где факелы освещали лицо ее спутника, Несса взглянула на него. Серебряные глаза цепко схватили ореховые, и Несса не могла разорвать эту связь.

Гаррик дал себе слово, что больше не станет прикасаться к той, что, возможно, станет монахиней и уж точно — его сестрой. Но сейчас он забыл об этом и, не удержавшись, кончиками пальцев провел по ее щеке. Несса растаяла и прижалась к руке. Глядя, как опустились черные ресницы и глаза стали темно-карими, Гаррик окончательно сдался; руки обняли трепещущую девушку, и она прильнула к нему всем телом. Восхитительные изгибы ее тела были мягче, чем ему помнилось. Он осторожно провел ладонью по ее шее, и Несса тихонько вздохнула.

С закрытыми глазами она ждала поцелуя, помня его прежнее объятие, помня возбуждение и соблазн. Он легонько коснулся губами ее губ; когда же уста их разъединились, Несса почувствовала себя покинутой. Она встала на цыпочки и потянулась к нему. Губы опять соприкоснулись, и она застонала.

Этого Гаррик не мог вынести. Он впился поцелуем в губы девушки — как будто Ева подала ему запретный плод, такой сладкий, что от него невозможно было отказаться.

У Нессы не осталось в голове мыслей, все поглотило тающее сердце Ледяного Воина. На этот раз его ледяная броня защитит их обоих… Сквозь туман страсти до нее донесся колокольный звон. В часовне Святого Стефана звонили к заутрене. Сейчас в аббатстве монахини пойдут на молитву… Монахини… Несса резко опустила руки и отступила на шаг. В ее глазах плескался ужас. Несмотря на готовность выйти замуж, она слышала, как годы обучения шепчут ей укор — за искушение плоти, угрожавшее бессмертной душе.

— О Несса… — Гаррику было больно видеть, как она себя казнит. — Страсть естественна, она — не грех. — Поразительно, насколько эти слова были неприменимы к ним. Большинство, если не все равные ему по положению мужчины не задумываясь нарушают верность жене, но мало кто добавляет к этому грех кровосмесительства, и никто не покушается на монахинь. Он опустил руки и прошептал: — Прости меня, Господи, за святотатство.

Его вера в ее благочестие только усилила в ней чувство. вины. Как всегда при затруднениях, она сложила руки лодочкой и поднесла их к груди. Но тотчас ужаснулась — это был еще больший обман! — и переплела пальцы.