Вся правда о нас - Дженнифер Хейворд Страница 20

— В каком смысле — разошлись?

— Разошлись — значит разошлись.

Ходили слухи, что Кристо отрекся от сына. Раньше Иззи думала, что это очередная газетная утка, но теперь она в этом сомневалась.

На какое-то мгновение Иззи оцепенела, воспоминания унесли ее в прошлое. Будучи подростком, она была готова умереть, лишь бы иметь хоть толику харизмы и таланта, чтобы пойти по стопам матери. А Алекс, вместо того чтобы унаследовать дело отца, решил пойти собственным путем, и отец отрекся от него. Кажется, что ни сделай — все равно останешься в проигрыше. Или, может, это оттого, что их родители страдали манией величия? Кристо Константину был тираном, правившим империей железной рукой, и неповиновение Алекса он простить не смог.

— А твоя мать что об этом думала? У нее было право голоса в этом вопросе?

— К тому времени она уже вышла замуж за Джека Синклера, и мой отец не давал ей никаких прав относительно компании, несмотря на капитал, который она вложила в нее.

— А твои сестры? Почему они не взяли бразды правления в свои руки?

Его губы искривились в ухмылке.

— Отец никогда бы не позволил встать женщине у руля.

— Какие они, твои сестры? — Иззи задала этот вопрос скорее из любопытства, чем по необходимости.

— Они абсолютно разные. — Его лицо смягчилось. — Агата, чье платье ты надевала, самая старшая, организатор мероприятий в Нью-Йорке. Она энергичная и всегда очень много говорит. Габи библиотекарь, у нее синдром среднего ребенка: всегда старается всем угодить. Арти, — Алекс ухмыльнулся, встретив удивленный взгляд Иззи, — это сокращенное от Артемиды — и да, моя мать действительно ее так назвала, а мы ее дразнили и всю жизнь называли богиней — заканчивает обучение в юридической школе. Она чертовски умна.

— С кем из них у тебя самые близкие отношения? — улыбнулась Иззи.

Алекс пожал плечами:

— На самом деле с ними всеми. Они переехали ко мне, когда я стал профессиональным футболистом. Полагаю, мы с Агатой очень похожи.

— Она приедет завтра вечером?

— Да, Агата помогла мне спланировать вечеринку.

Это напомнило Иззи, что время на исходе. Она перешла в наступление:

— Давай вернемся к Фрэнку Мессеру. Ты говоришь, что Марк создал «Бегемота». Мессер утверждает, что это сделал он. Как ты миришься с этим?

— В разработку такой игры, как «Бегемот», вовлечены сотни людей. Посмотри, как развиваются наши объекты. Это удивительно, сколько времени требуется, чтобы сделать одну качественную игру. Годы! Да, Мессер сыграл ключевую роль, но и десятки других дизайнеров тоже! Отправной точкой было видение Марка. Патенты по праву принадлежат «Софоросу».

— Он говорит, ты добился преимущества нечестным путем.

— Забавно, что он говорит об этом сейчас, когда игра на пике популярности. — Сарказм явно слышался в его голосе.

— Он говорит, есть доказательства, что именно он создал платформу для игры.

— Тогда пусть предоставит их. Только их не существует!

Иззи сделала глубокий вдох: она приближалась к самому главному.

— Я обязана спросить тебя о том вечере, когда закончилась твоя карьера.

— Да о чем тут говорить?

Иззи прикусила губу и заставила себя продолжать:

— Я говорила с тренером, Брайаном Селлерзом. И доктором Форсайтом. Оба сказали, что ты не должен был играть в ту ночь, Алекс. Доктор Форсайт велел тебе оставаться на скамейке запасных еще как минимум месяц. И Селлерз поддержал его.

— Я прекрасно себя чувствовал, поэтому решил играть, — сквозь зубы процедил он.

Иззи с трудом поспевала за Алексом, так широко он шагал.

— Но почему ты это сделал? Ты сказал тренеру Селлерзу, что не собираешься играть. Зачем было рисковать карьерой?

Он остановился как вкопанный, буря сгущалась в его синих глазах.

— Я думал, что со мной все в порядке. Я ошибся. Вот и все.

Иззи незаметно вытерла вспотевшие ладони о брюки, уговаривая себя, что она должна довести дело до конца.

— Но Джерри Томпсон уже начинал. Ты не обязан был выходить на поле. Вся твоя карьера важнее одной игры.

— Да что ты можешь знать об этом?! — взревел он, и эта внезапная вспышка гнева заставила Иззи отступить. — Ты имеешь хоть малейшее представление о том, какое давление на меня оказывали? О том, чем я рисковал, пропуская игру? Таблоиды, — вскипел он, ткнув в нее пальцем, — хотели заполучить мою голову на блюде!

Сердце Иззи готово было выскочить из груди, но она продолжала нажимать:

— Тебе нужно было доказать отцу, что ты можешь добиться успеха. Ты играл, потому что не мог отступить.

— Меня не волновало, что подумает отец, — сказал Алекс. — Господи, Иззи! Ты услышала хоть слово из того, что я сказал? Я думал, что со мной все в порядке, потому и играл. Вот и все.

— Я знаю о нелегальных болеутоляющих. — Она заставила себя произнести это, несмотря на ком, застрявший у нее в горле. — Я знаю, кто-то достал тебе наркотик, который позволил тебе выйти на поле в ту ночь и скрыть твои реальные травмы.

Его загорелое лицо стало мертвенно-бледным.

— Кто рассказал тебе об этом?

— Я не могу раскрыть свой источник.

Он стоял совершенно неподвижно, широко расставив ноги и сжав кулаки. Выражение абсолютного опустошения на его лице потрясло Иззи до глубины души. Но это было ничто по сравнению с раскаленной докрасна яростью, которая была направлена на нее. У нее перехватило дыхание, и Иззи сделала еще один шаг назад.

Когда он наконец заговорил, голос его был настолько тихим, что Иззи приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать слова Алекса за шумом прибоя.

— Этот разговор окончен. Когда на следующей неделе я буду выступать перед камерой, я отвечу на вопрос, почему я вышел на поле, и мой ответ будет точно таким же. И это будет последний раз, когда я хоть слово скажу об этой истории. — Алекс пристально взглянул ей в лицо. — Ты поняла?

Иззи молча кивнула, ее руки все еще дрожали, когда Алекс пошел дальше по пляжу. Мысли в ее голове путались. Как могла одна-единственная игра стать важнее, чем блестящая карьера? Брайан Селлерз охарактеризовал Алекса как человека, никогда не принимавшего необдуманных решений. Так что же случилось той ночью, что подтолкнуло его к самому краю?