Огонь в крови - Барбара Картленд Страница 20

Вот о чем размышляла Пандия, пока миссис Уайтли укладывала ее волосы в сложную вечернюю прическу. Да, поведение Селены все еще шокировало Пандию, но в то же время она чувствовала себя в какой-то мере самой Селеной, раз уж выдавала себя за нее…

А что, если этот князь Айвор ведет себя подобно лорду Сильвестеру и расточает такие же любезности? Ведь ей, на месте Селены, было бы трудно не забыть, что она замужняя женщина и должна всегда оставаться безупречной, верной, стойкой и неколебимо величавой, подобно своему пожилому супругу…

– Что вы думаете о прическе, миледи? – отступив назад, спросила миссис Уайтли.

Но Пандия так глубоко задумалась, что не замечала ничего вокруг, а когда очнулась, то увидела, что миссис Уайтли не только завершила свою работу, но и украсила прическу двумя большими розанами.

– Ее Светлость иногда прибегает к эгреткам или перьям, но мне кажется, что розы больше соответствуют вашему платью.

– Да вы просто художница, – с восхищением заметила Пандия, и миссис Уайтли смущенно улыбнулась, услышав такую щедрую похвалу.

– Я часто думаю, миледи, что с удовольствием бы занялась убранством комнат или изобретением мод, но мне никогда такой возможности не представится.

– Ну может быть, ваши мечты когда-нибудь и осуществятся, – ободрила ее Пандия, – и мы все этому будем рады.

– Хорошо бы, миледи! А теперь дайте-ка взглянуть, как вы смотритесь в белом. Если вам не нравится, то у нас много есть из чего выбрать, но я как-то не вижу вас в ярких тонах.

И когда миссис Уайтли уже застегивала крючки на белом платье, которое оказалось удивительно впору, Пандия бросила взгляд в зеркало и убедилась, что миссис Уайтли совершенно права.

В белом она выглядела очень юной, и если лорд Сильвестер действительно воспринимал ее как девушку, только что вступившую в новый, неизвестный ей мир, то сейчас она полностью подтверждала его мысли.

В свете газовых канделябров огненный отсвет от ее волос усилился и отдельные пряди напоминали язычки пламени, а шифон на платье еще сильнее подчеркивал белизну плеч.

– Миледи выглядит прекрасно! Действительно прекрасно! – воскликнула миссис Уайтли, и в ее голосе прозвучали горделивые нотки, словно она создала настоящий шедевр.

Пандия порозовела от смущения и удовольствия и благодарно улыбнулась:

– Большое, искреннее спасибо! Вы очень-очень добры, и я вам так благодарна!

– Благодарю, миледи. Когда застолье закончится и вы подниметесь к себе, служанка Эмма поможет вам раздеться. Это хорошая девушка, она будет вам доброй помощницей.

– Спасибо, я постараюсь вернуться не очень поздно.

Пандия спустилась вниз, пребывая в восторге от того, что еще никогда не выглядела так хорошо. Да еще в столь прекрасном наряде! Ей доставляло истинное наслаждение шуршанье шелковых юбок по ковру, казалось даже, что оно похоже на кошачье мурлыканье. Чудесное платье плотно обхватывало грудь, а рюш на подоле напоминал морскую волну. На шее у девушки сверкало жемчужное ожерелье, в ушах были такие же серьги. Украшения, однако, не придавали ей солидный вид, напротив, они подчеркивали ее юность, а мерцающий жемчуг еще и оттенял молочную белизну кожи.

У подножия лестницы Пандию с поклоном встретил Бэйтс, который сопровождал ее до гостиной. Два лакея распахнули перед ней двустворчатую дверь, и гостья вступила в Серебряную гостиную. Достаточно было взглянуть на хрустальные канделябры с горящими в них свечами, на белые мраморные колонны, отделанные серебром, и на блистающие венецианские зеркала, чтобы понять, почему лорд Сильвестер выбрал именно этот фон для Пандии. Должно быть, таков был в его воображении свет Греции, лучезарное сияние олимпийских богов, которое в какой-то степени исходило и от Пандии.

Лорд Сильвестер стоял в дальнем конце гостиной, около каминной полки, украшенной изящной резьбой. Он не шелохнулся, когда Пандия направилась прямо к нему, и под его пристальным взглядом она вдруг почувствовала себя очень юной, неуверенной в себе и даже немного застыдилась, чего никогда не испытывала прежде. Но вот она подошла, и, взяв ее за руку, лорд Сильвестер очень тихо произнес:

– О, дорогая моя, вы воплощенное лунное сияние. Впрочем, я это понимал и раньше.

Он поцеловал ее руку. Губы лорда были теплы и настойчивы, и Пандия невольно вздрогнула.