Любовь без правил - Наталия Весенина Страница 20

По окончанию войны, Эдуард Залеский сделал все возможное, чтобы покинуть Ленинград. То ли ему было стыдно смотреть людям в глаза, то ли Залеский решил, что сырой ленинградский воздух плохо влияет на его здоровье, или были еще и другие причины, но семья переехала в Москву. Много антиквариата он продал, не желая привлекать внимание органов комитета государственной безопасности, а вот собирать марки Залеский не прекращал до самой смерти. И неимоверно увлек данным занятием самого младшего сына, Станислава.

Ударившись в бизнес в начале девяностых, Станислав Эдуардович Залеский подзабыл о своем увлечении. Встречи, командировки, рестораны, деловые партнеры… Слишком много всего свалилось сразу на его голову. Но однажды, когда появилась острая необходимость в кредите, он вспомнил о коллекции. Особо закладывать было нечего, разве что квартиру. Но жена категорически запретила Станиславу рисковать. Времена нестабильные и в любой момент они могли оказаться на улице. Тогда Залеский пересмотрев отцовскую коллекцию, уже пополненную им самим, решился ее заложить. Но в России, на Станислава Эдуардовича, который приходил с альбомами в банк, с просьбой предоставить кредит, смотрели как на полоумного. Фиаско не остановило Залеского. Он поехал в Швейцарию, обратился с аналогичной просьбой в банк, и… деньги получил.

Были вызваны эксперты, которые тщательно изучили коллекцию и оценили одну — единственную марку, по меркам Станислава, в крупную сумму. Через год Залеский увеличил эту сумму раз в двадцать, и выкупил почтовую марку, считая, что она принесла ему удачу.

«Она должна остаться в семье! — строго приказывал отец маленькой Снежанне, юной Снежанне и уже взрослой девушке. — Марка принесла мне удачу, именно благодаря ей, я сколотил свой начальный капитал. Это наш семейный талисман.»

Сейчас у Снежанны возникало двоякое чувство. С одной стороны ослушаться отца, не выполнить строгое указание, было крайне непорядочно. Он так этого хотел… А с другой, именно деньги погубили Станислава Залеского. Может, не заработай он огромную сумму благодаря кредиту, не было бы у него частного самолета, и оставался бы он жив, а не лежал в земле, погибнув в авиакатастрофе. Отца девушка очень любила, и часто грустила о его преждевременной кончине.

— Вас интересует именно эта марка и никакая другая? — уточнила Снежанна.

— Да, именно эта.

— Но откуда вы знаете, что мы говорим об одном и том же экземпляре? — не сдавалась девушка — Опишите мне ее, пожалуйста.

— Два с половиной на четыре сантиметра, была выпущена в тысяча девятьсот шестом году, на ней изображена София Фредерика Августа Анхальт Цебская, или как у нас ее величали — Екатерина вторая, год рождения императрицы указан не верно, что и является отличительной особенностью марки, в настоящее сохранилось четыре экземпляра, и один из них находится у вас. — без остановки тараторил Булдыкин, как будто вожделенная марка находилась у него перед глазами.

Снежанна задумалась. Она была готова подарить ее своему избраннику, но нарушить волю отца и продать…

— Нет. — категорично отрезала девушка. — Эта марка не продается. Ни при каких обстоятельствах. Могу предложить другие, если вам интересно…

— Меня интересует только эта! — перебил ее Валентин Архипович.

— Эта не продается, — с ударением на каждое слово отчеканила она. — ни за какие деньги!

— Ну… милочка, вы, пожалуй, преувеличиваете. — захохотал Булдыкин. — Есть деньги, очень большие деньги, а есть огромная сумма. Вы же еще не знаете, сколько я собираюсь вам предложить.

— А я и знать не хочу. По — моему, вы меня не поняли. Эта марка, семейная реликвия, папа очень хотел, чтобы она осталась в семье, и она останется! Цена не имеет значения! — четко сказала Снежанна.

Валентин Архипович напрягся, на его лице заходили желваки, но он промолчал. Потом вытащил свою визитку и на обороте что — то быстро черкнул.

— Пожалуйста. — протянул кусок картона Булдаков. — Я написал вам мое предложение, а вы решайте сами… Всего наилучшего. Пока я вас не задерживаю. Надеюсь, видимся не последний раз. — уходя, он еще раз облобызал пышное тело Снежанны.

Когда Снежанна закрыла дверь за мужчиной, она внимательно изучила «визитку». «Булдаков Валентин Архипович. Директор.» — значилось там. Какой директор, банно — прачечного комбината? Девушка передернула плечами и перевернула визитку. Сумма с тремя нолями повергла ее в шок. За эту почти распавшуюся бумажку девять тысяч долларов???

Но… что такое девять тысяч по сравнению с просьбой отца. «Да и не факт, что марка не стоит дороже.», — тут же корыстно отметила про себя Снежанна.

Давая ей именно это имя, папа не ошибся. Имя Снежана с одним «ен» никак ей не подходит, ни одно слово в характеристике этого имени не относится к ее личности. Она достойная дочь своего отца и любой выгоды никогда не упустит. Пусть Снежанна не занимается бизнесом, но с папиным наследством в ближайшие десять лет работать ей точно не придется. Чтобудет потом? Сказать сложно, потом будет муж, богатый… нет, очень богатый. Снежанна не хотела признаваться даже себе, не то, что Кате Рябовой, которая честно говорила о намерении продать себя подороже. Она тоже хочет, но зачем говорить об этом вслух? Два больших капитала — намного лучше, чем один. Тогда ей точно не придется работать до конца своей жизни. Интересно, сколько зарабатывает Булдаков Валентин Архипович? Видимо, немало, раз предлагает девять штук за марку.

Впрочем, о Булдакове она забыла уже через минуту.

Виталий! Вот чье имя волновало ее и днем и ночью.

После их последней встречи Снежанна стала завсегдатаем пивного ресторанчика «Толстый Роджер». Ровно в шесть часов, при полном параде, благоухающая как майская роза, тщательно причесанная, девушка ждала его за столиком. День, второй, третий… он не появлялся. Каждый раз она уходила злая и расстроенная. Обещала себе, чтобольше не придет, ругала Виталия и снова, словно на работу, шла туда. Снежанна не приглашала подруг в свою компанию. Не то, чтобы она боялась конкуренции, но, помня неприятную ситуацию с Катей Рябовой, заинтересовавшейся Виталиком и возжелавшую переспать с ним прямо в отдельной кабинке, рисковать не решалась. Хорошо, что тогда в «Толстом Роджере» вместе с ней была Катя, женщина замужняя. И просто прекрасно, что Снежанне удалось избавиться от нее с помощью телефона и ревнивого мужа. А если бы на ее месте оказалась красивая и свободная Даша Майкова или Леся Стройникова?! Даже страшно подумать! И если Дашка имела элементарную совесть, то Леся не посмотрела бы ни на какие условности и симпатии.

Леся была любимой моделью Вениамина Зайцева. Не бог весть какой статус, но именно благодаря известному и модному модельеру около двух лет она попадала на обложки глянцевых журналов, была частой гостьей светских вечеринок, неизменно дефилировала на показе мод в самых красивых нарядах, а так же ей отдавалось почетное право в очередной раз надеть свадебное платье из новой коллекции. Зайцев считал Лесю своей музой и богиней удачи в одном лице, потому как ангельское личико с нежно васильковыми глазами, длинными ресницами, мастерски увеличенными визажистом, стянутые в тугой пучок золотистые волосы и матовая кожа, притягивали взгляды как магнит. Пожалуй, на Лесе элегантно и стильно смотрелась любая одежда, даже самая заурядная, а уж свадебное платье… Не нужно быть провидцем, если сказать, что посмотрев на такую красавицу — невесту, девушки считали, что и они будут смотреться в подвенечном наряде от Зайцева также ослепительно. В тот же день модельеру поступало по два, а то и по пять заказов на одежду, в которой дефилировала Леся. Все оставались довольны.