Полная капитуляция - Аманда Мэдисон Страница 20

Только теперь Энн осознала, в каком опасном положении оказалась. Не то чтобы она боялась Рубена, он, конечно, ее и пальцем не тронет. Но быть с ним в одной комнате, да еще ночью, — само по себе уже опасно. Прежде она никогда не могла устоять перед его обаянием, силой и теплом его тела. Энн схватила покрывало и закуталась в него.

— Что ты собираешься делать?

— Запереть тебя.

Сердце Энн оборвалось, как у парашютиста, осознававшего, что его парашют не раскрывается.

— Я говорю серьезно, Рубен!

— Я тоже. — Он как-то странно посмотрел на нее и вынул из шкафа резную деревянную шкатулку. — Беглые жены рискуют испортить репутацию.

Бросив настороженный взгляд на шкатулку, Энн перевела его на лицо мужа. На нем ничего нельзя было прочесть.

— За мою репутацию не беспокойся, — отрезала она, — у меня с ней все в полном порядке.

— А я беспокоюсь за свою. — Рубен закрыл дверцы шкафа и направился к Энн. Шкатулка была явно тяжелой, на его руке даже вздулись мускулы. Господи, до чего же он хорошо сложен, невольно подумалось Энн.

— Ну и что там такое?

— Орудия моего удовольствия. — Рубен поставил шкатулку на кровать.

— Очень смешно. — Энн беспокойно заерзала на кровати, разглядывая шкатулку. Рисунок на крышке был весьма замысловатый: две змеи, обвившиеся вокруг дерева, голубок и голубка на его ветке и сплетенные руки мужчины и женщины. Да уж, шкатулка, похоже содержит что-то явно не для невинных развлечений.

— Думаешь, я шучу? — Серые глаза Рубена зловеще блеснули в пламени свечи.

Похоже, он действительно и не думал шутить. Рубен явно был настроен серьезно, и, прежде чем Энн успела открыть рот, чтобы запротестовать, он откинул крышку шкатулки, демонстрируя ей содержимое.

Блеск золота на алом шелку. Энн невольно заморгала, глядя на толстые золотые браслеты, уложенные на кроваво-красной подкладке. Сердце ее снова оборвалось. Это еще что такое? Что он опять задумал, этот дьявол?

Рубен, между тем, наклонился, и рубашка на его груди снова распахнулась, обнажая широкую грудь и плиты мускулов под гладкой бронзовой кожей. Энн невольно вдохнула аромат его одеколона — сандал и еще что-то терпкое. Кровь в ее жилах тут же взыграла. Она хотела его, несмотря ни на что.

Однако желание тут же погасло, когда Рубен извлек массивный золотой браслет, от которого тянулась толстая золотая цепь, и ловко защелкнул его на ее тонком запястье.

— Ты что, намерен меня приковать? — почти взвизгнула Энн.

— Я лишь подчиняюсь необходимости.

— Знаешь, Рубен, даже от тебя я такого не ожидала!

Отчаянная попытка избавиться от наручника, оказалась напрасной, замок, хоть и маленький, был достаточно прочным. Энн в ярости затрясла рукой. Проклятый браслет весил целую тонну! Наверняка из чистого золота, иначе с чего бы ему быть таким тяжелым?

— Мне придется сдерживать твою любовь к бродяжничеству.

— Я всего лишь хотела увидеть Стивена.

Однако Рубен был непреклонен. Он молча вынул второй браслет, соединенный с первым длинной цепью.

— Ведь было же сказано: ты его не увидишь. Что тут непонятного?

Глаза Энн наполнились слезами стыда и гнева.

— Мне непонятно, зачем ты меня унижаешь. Неужели тебе это доставляет удовольствие? — Энн дернула браслет с такой силой, что едва не вырвала второй наручник из рук Рубена. — Я все равно не стану плясать под твою дудку!

— Мне не доставляет никакого удовольствия унижать кого бы то ни было, — сухо отозвался Рубен. — Однако я ценю свой покой, а ты, женщина, не даешь мне жить спокойно.

С этими словами он защелкнул второй наручник на своем запястье, приковав ее к себе. Такого Энн не ожидала. Почему-то она была уверена, что Рубен прикует ее к кровати. И теперь, глядя на браслеты и соединявшую их толстенную цепь, она по-настоящему поддалась панике. Она в ловушке! В капкане! Она его узница!

— Не стану я торчать здесь всю ночь, запертая, как преступница!

— Между прочим, тебе еще повезло, что я не отдал тебя под арест, хотя, должен признаться, такая мысль приходила мне в голову.

— И как бы тебе это удалось? Я ничего не нарушала!

— А тебе и не надо ничего нарушать. При случае я смог бы «повесить» на тебя что угодно. Взять хотя бы то, как ты сбежала с острова. Тебе хоть известно, что те, кто тебя любезно подвез, были наркоторговцами? Вскоре после твоего побега они попались и раскололись, едва только их стали допрашивать. Так что соучастие налицо. А покопавшись, можно найти еще много чего.

— Ну так и отправил бы меня в тюрьму! Только вот как ты объяснишь это Стивену?

— А зачем ему что-то объяснять? Ему вообще незачем было бы знать, что ты в тюрьме. Я бы просто сказал ему, что ты решила вернуться в Америку, оставив его на мое попечение.

— Иными словами, что я его бросила?

Рубен пожал плечами и неожиданно дернул за цепь. Энн, потеряв равновесие, упала ничком. Какой мерзавец, хочет показать: она в его власти, он может сделать с ней что угодно.

— Матери ведь тоже люди, — злорадно усмехнулся Рубен. — И, как все люди, совершают ошибки. Например, меняют свое мнение или бегут от ответственности. Это случается сплошь и рядом.

— Не мой случай.

— Откровенно говоря, Энн, меня это нисколько не волнует. Уже сорок восемь часов я на ногах. Совершил два многочасовых перелета, спас тебя от неразумного брака, да еще обнаружил, что у меня есть сын. Я устал как собака и хочу только одного — спать.

— Да я лучше брошусь в ров, кишащий гадюками!

Рубен иронично приподнял бровь.

— Какая мелодрама! Это уж слишком даже для такой романтичной особы, как ты.

Энн решила зайти с другой стороны и заговорила уже более мягким тоном. Надо же найти хоть какой-то способ урезонить его.

— Рубен, ты же знаешь, что я очень чутко сплю. Как, по-твоему, я смогу отдохнуть с этими цепями?

— А это уже не моя забота. Надо было думать раньше, когда ты сбежала с острова. А теперь что сделано, то сделано. Давай спать.

— Не стану я с тобой спать.

— Энн, ты испытываешь мое терпение. Неужели ты не понимаешь, что я изо всех сил стараюсь уберечь тебя от неприятностей?

Энн лишь яростно дернула связывавшую их цепь.

— Вот это в твоем понимании называется «оберегать»? Клянусь Богом, ты не годишься для того, чтобы быть отцом!

Лицо Рубена стало мрачнее тучи, брови сошлись на переносице, черты застыли. Кажется, наконец она попала в точку. Ох, как же она его задела!

— Если хочешь дожить до утра, то я бы на твоем месте лег и был тише воды, ниже травы. Мне надоело, что ты все время делаешь из меня дурака. Мне надо поспать. А за тобой нужен глаз да глаз. Жаль, что приходится сажать тебя на цепь, как непослушную собаку, но другого выхода я просто не вижу.