Доверься, он твой - Вера Копейко Страница 20

— В город поеду, но рыбок не отдам! — Вадим смотрел в упор. Лицо, загоревшее под чужим солнцем, выражало неподдельное восхищение. Она не могла ошибиться.

— Послушайте, а вы не договорились с моим братом оттянуть время? Приехать в зоопарк как можно позднее? — уточнила она, заметив по его лицу, что он не понимает, продолжила: — Мой брат попросил меня встретить вас. Он проболтался со своей подружкой и не подготовил аквариум. Может, он вам позвонил, попросил оттянуть время? — Она наклонила голову на плечо и посмотрела ему в глаза.

— Мне жаль, я не знаком с ним. Но если бы он попросил, я бы помог.

— Вы помогаете всем, если вас просят? — насмешливо поинтересовалась Катерина.

— Как и вы, — ответил он ей в тон.

— Как и я! Откуда вы знаете?

— Но вы приехали сюда среди ночи, вместо того чтобы спать… — он на миг запнулся, — нежно обнимая…

— Ага, подушку, — бросила она.

— Вот как? — Он тронул ее за руку. Его рука была горячая, она отдернула свою.

— Поехали, — сказала она. — Ваши рыбки мне не нужны. Я не ем такую раскрашенную мелочь. — Она скривила губы. — Но вы напомнили мне, что уже глубокая ночь. А мне утром на работу.

— Понятно. Без меня вы не знали бы, что сейчас ночь. Там, откуда я прилетел, все еще день. Я человек дня, верно? — Он захихикал, как вредный мальчишка.

— Не берите на себя слишком много, — проворчала она.

Вадим не расслышал последнюю фразу и переспросил.

— Так, ерунда. — Катерина отмахнулась. — Не обращайте внимания.

В машине они молчали. Она искоса поглядывала на пассажира, который никак не мог пристроить длинные ноги. Конечно, ее машина для изящных женщин или для хрупких юго-восточных мужчин. Вадим не относился ни к одной из этих категорий.

Взглянув на приборную панель, Катерина поморщилась:

— Черт, так спешила, что не заправилась. Придется рулить к колонке.

— Понял, — ответил Вадим. — Вы в полной безопасности со мной.

— Без вас тоже, — бросила она, выходя из машины.

Странные эти мужчины: будто весь мир их, а ты в нем нежный, беспомощный гость. Он думает, что она впервые заправляется ночью? Ничего страшного: просто надо знать, где можно, где нельзя. Электрошокер всегда в машине, а в кармане газовый баллончик. Не помешает свисток на шее вместо медальона с кудрями любимого, который только что постригся наголо, усмехнулась она. Так что все при ней.

Катерина вставила пистолет в горловину бензобака и пошла платить.

Вернулась, увидела, что пассажир вышел из машины, разминается. Конечно, просидеть в самолете столько часов не всем в радость. А потом в позе саранчи на картофельном поле — в ее зеленом авто. Она бы на его месте села и сразу заснула. Или нет?

Катерина улыбнулась. Заснула бы, если бы он ничуть не заинтересовал ее. Может, и он потому не спит? "Ага, ты его заинтересовала!" Он о рыбках волнуется — бесценный груз.

Вадим обошел машину и сказал:

— Я сейчас.

Она кивнула. Наверное, много выпил минералки на борту.

Катерина села в машину, отогнала ее к бордюру. Вадим вышел из дверей стекляшки, которая в темноте казалась хрустальной шкатулкой. У нее в детстве была похожая, музыкальная. Дядя Миша привез из Германии. Когда пряники из нее съели, а это произошло быстро, Катерина насыпала туда орехи, потом, когда кончились орехи, леденцы. Ее разбил Федор, случайно, и тогда Катерина, уже вступившая в права воспитательницы, в первый раз отхлестала его полотенцем.

Наконец Вадим вышел из хрустальной шкатулки, Катерина заметила бумажный пакет, который он прижимал к груди.

Да что он мог купить? Кроме бензина, она никогда ничего не покупала в таких местах.

— Угощайтесь, — протянул он ей, усевшись рядом.

Катерина заглянула и отшатнулась.

— Вы… неженаты, — объявила она.

— Как вы догадались? — Вадим открыл рот, потом закрыл, но брови на место не вернулись. Они так и замерли, взметнувшись.

— По ним. — Она ткнула пальцем в бумажный пакет, захихикала. Услышав себя, удивилась: неужели ее голос? Как странно она ведет себя. Какое ей дело — женат он или нет? Могла подумать все, что угодно. Но говори-ить… Она не успела устыдить себя по-настоящему. Потому что Вадим спросил:

— А… почему все-таки?

— Потому что ни одна нормальная женщина не позволит мужу покупать пироги на заправке. — Она пожала плечами, наблюдая за ним. Она как будто хотела проверить — посмотрит он снова на грудь или нет.

Посмотрел, она засмеялась. Это инстинкт? Только что он был потрясен ее проницательным замечанием, и нате вам!

— Да чем они плохи? — допытывался он, а взгляд не отрывался от ее груди. Наконец перевел его на пакет. — Вот, смотрите! — Он выдернул пирожок с такой же силой, как выдергивают морковку из пересохшей грядки. — С капустой!

Катерина, не сводя с него глаз, медленно потянулась к пакету.

— Теплые, — сказала она, когда пальцы коснулись испеченного теста, еще не утратившего дыхания.

— Их вынули из печки у меня на глазах! — с жаром защищался он. — Но вы угадали… Да, вы правы. Моя бывшая жена никогда не ела пирожки. Нигде. Сама тоже не пекла.

Угадала. Потому что ей внезапно до боли в висках захотелось, чтобы он оказался… свободен. Его жена не ела пирожки на заправке? Тогда она их будет есть. Вместе с ним.

— А правда, у вас есть вкус, — хвалила она. — Тесто прекрасное, дрожжевое. И начинка — м-м-м… Теперь я тоже буду здесь тормозить, — пообещала она.

Он наклонился к ней и тихо сказал:

— Понял. Значит, вас можно здесь подкараулить.

Она засмеялась, но ничего не сказала. Пакет опустел, Вадим вышел из машины, выбросил в мусорный бак. С хрустом потянулся, перед тем как сесть рядом с ней.

— Может, повторим? Могу принести.

— В другой раз, — неопределенно ответила Катерина, поворачивая ключ зажигания.

"А если бы он предложил что-то другое?" — вдруг пришло в голову. Может быть, у ее матери тоже все началось… незатейливо — если не с пирожков, то с оленины или осетрины? Там, в Якутии?

Катерина много раз думала: какой силы было внезапное чувство, которое не просто изменило, а перевернуло жизнь матери, а заодно ее. Если честно, она хотела бы это испытать. Когда-нибудь.

Почему не сейчас? Если он положит руки на ее руки, которыми она держит руль… Машина дернулась. "Перестань", — предупредила она себя. Ясно, что будет, — авария. Причем не только автомобильная. Крах не только ее жизни, а сразу нескольких… Нет, еще не время для перемен. Их не должно быть, не важно, с какой силой влечет ее к незнакомцу. Большому, светловолосому, свободному. Она чувствовала его ненапряженность, как всегда ощущала постоянную напряженность бывшего мужа Игоря. После него у Катерины не было мужчин. Что-то останавливало ее, удерживало ответить на призыв, который слышала всем телом. Но она заставляла собственное тело молчать, делать вид, что она ничего не замечает. Зачем?