Звездные ливни - Татьяна Басанская Страница 20

— …Не думай, что я забыл о тебе. А сейчас пришел проститься. Мне придется надолго уехать.

— Уехать?.. И оставить меня здесь?.. — Купава едва сдержалась, чтобы не расплакаться от обиды. — Нет, лучше отправь меня в Вышгород. Домой, к родным…

— Это невозможно. Не могу и не хочу отпустить тебя… к Святополку.

— А с собой не можешь меня взять? — еле слышно попросила Купава, хотя знала, каков будет ответ.

— Для тебя лучше всего будет остаться в Новгороде. О тебе до моего возвращения будет заботиться посадник Добрыня. Я слышал, он — старинный приятель твоего отца. Добрыня и раньше предлагал поселить тебя в его тереме, но я не решался. Ты согласна принять покровительство посадника? Я должен быть уверен, что тебе здесь будет хорошо.

— Мне все равно, — упавшим голосом произнесла Купава. — Если тебя не будет в Новгороде…

— Думаю, у посадника тебе будет лучше, чем в княжьем тереме. А веселее — уж точно. У Добрыни есть дочери, очень милые и добрые девицы. Милонега и Злата быстро развеют твою тоску.

— Когда ты вернешься?

— Надеюсь, что к лету. Недосуг в далеких краях время терять…

— Будь осторожным… Я слышала, твой брат Всеволод нашел свою погибель в тех местах…

Позвезд помрачнел. Лет пять назад Всеволод, князь волынский, отправился свататься к Сигриде, вдове Эрика шведского. Вместе с ним туда прибыл и король гренландский Гаральд. Жестокая красавица опоила их обоих на пиру медом и вином, а затем заперла в палатах и сожгла. За это злодеяние она получила прозвище Сторрада — убийца.

— Прости, что напомнила… — умоляюще сложила ладони на груди Купава. — Дорог ты мне, потому и боюсь за тебя… Каждый день молиться стану, чтобы вернулся скорее, чтобы море спокойным было, а люди, с которыми встретишься — честными и справедливыми.

— Спасибо на добром слове. Более не могу разговора вести. Спешу.

* * *

Позвезд сам помог Купаве перебраться в терем Добрыни, где девушку встретили весьма радушно. Но, несмотря на искреннюю заботу семьи посадника о гостье, без переяславского князя Купаве в чужом городе стало совсем тошно. Она не раз подумывала о том, чтобы напроситься в попутчицы купцам, отправляющимся с товарами в сторону Киева, но останавливал страх перед чужими людьми.

По ночам ей снился родной Вышгород, его светлый лес, ласковое солнце, медовый запах трав, жужжание пчел на пасеке, журчание днепровских струй. В Новгороде все было чужим и равнодушным, быть может потому, что в этом городе обитало слишком много иноземцев. Они даже устроили здесь маленькие поселения, где жили по своим законам. Впрочем, для Купавы это было неудивительно: в Киеве также были целые улицы, которые занимали иноземные купцы — хазары, германцы, угры, чехи, ляхи. Но здесь гостей из дальних краев было во много раз больше, и ощущали они себя полноправными хозяевами Новгорода.

Купава изредка выбиралась на прогулку и с опаской бродила по улицам чужого города, который удивлял ее. Как же здесь холодно… И вместе с тем полно странного очарования. В Новгороде, как и в Киеве, были прекрасные храмы и дворцы, полные роскоши и богатства. Но если терема и хоромы лучших мужей киевских — бояр, воевод и купцов — прятались за рвами и валами, за высокими стенами Горы, то в лабиринте улиц и улочек Новгорода великолепные, богато украшенные дома знати, купечества и церкви чередовались со скромными жилищами ремесленников и простых граждан. Улицы в Новгороде мостились бревнами, и вода весело бежала по желобам. Множество гудящего люда сновало по улицам, толпилось перед лавками, и свободно, словно у себя на родине, ходили толпы чужестранцев, пришедших со всех концов света. В городе хранились горы товаров, в воздухе пахло смолой, мехами, соленой рыбой, свежесрубленным деревом. Холодна новгородская земля, но на ней живут работящие, дружелюбные и необычайно сильные люди.

Холодным и суровым, как весь северный город, казался Купаве новгородский князь, и девушка испытала легкую радость, когда оставила княжеский терем, где старалась не попадаться лишний раз на глаза Ярославу. Ощутив приветливость и доброту домочадцев Добрыни, Купава впервые за последние месяцы почувствовала себя уютно и тепло, но душу по-прежнему омрачало расставание с Позвездом, и потому даже в светлом доме посадника девушка не могла оттаять душой. Чем дольше длилась разлука, тем яснее Купава понимала, что невыносимо скучает по юноше, который привез ее в далекие северные земли. Она страдала даже во сне — Позвезд приходил вместе со светом звезд и молча стоял возле ее постели. Казалось, он в чем-то упрекает девушку, и она никак не могла понять, в чем заключалась ее вина. Ведь ей самой впору было злиться на него и досадовать. Как мог он привезти ее сюда и бросить на произвол судьбы!..

* * *

Богат был новгородский князь, сокровищ имел не меньше, чем его отец, великий князь Владимир. Ярославу принадлежал огромный дворцовый терем, вокруг которого раскинулось обширное подворье — целый град над Волховом, а за чертой города во власти князя были плодородные земли, леса и озера.

Но ничем не уступал князю своим богатством посадник, и принадлежащие ему владения тянулись от Волхова до Онежского озера. У Добрыни имелся свой великолепный терем на берегу Волхова, с бесчисленными клетями и подклетями. В глубине подворья стояли многоярусные хоромы в затейливых украшениях, с оконцами из заморских разноцветных стекляшек. В теремах хранились огромные сундуки с золотом и серебром, мехами и самоцветами.

Жил Добрыня в полном согласии с новгородским боярством и воеводством. Многие искали дружбы с ним — дядькой самого князя Владимира. И не только из-за такого родства: Добрыня славился быстрым умом и предприимчивостью. Если у бояр и воевод возникала какая-нибудь надобность, начиналась междоусобица, происходили свары между знатными людьми или же угрожал враг из-за моря — обо всем они первым делом советовались с Добрыней. Не раз заступался он за них и перед князем.

Когда Купава впервые увидела знаменитого посадника, то поразилась его облику. Казалось, что неумолимое время скользило мимо Добрыни, бывшего возрастом старше отца Купавы. Хотя посадник прекрасно помнил княгиню Ольгу, на вид ему казалось немногим больше пятидесяти лет. Прожитые годы не отняли у него природной живости, борода и курчавые седые волосы обрамляли лицо с правильными чертами, а мудрые глаза его светились теплым внутренним огнем.

Жена Добрыни была намного моложе посадника, но вышла замуж она по взаимной любви. Купава часто замечала ласковый взгляд Марфы, обращенный к мужу, и различала в нем не подвластное времени пламя любви.

В семье Добрыни росли две дочери, светлые душой и ликом, и сын Коснятин, унаследовавший от отца быстроту мысли, а от матери — красоту. У него были мягкие глаза цвета темного меда, уверенная улыбка знающего себе цену удальца, а золотистые усы сливались с тонкой курчавой бородкой.

На Коснятина с жадностью поглядывал лукавый женский род, но Купава сторонилась этого красивого баламута с кудрями до плеч. Еще в тереме Ярослава она не раз слышала от служанок рассказы о любовных похождениях сына посадника. Коснятин и сам, пожалуй, не знал, сколько раз перелезал через частокол чужого двора и пробирался тайком в девичью светлицу или супружескую спальню, когда хозяин был в отлучке. Псы в такие ночи предусмотрительно сажались на цепь, а сторож спал, упившись медовухой.