Мой талисман - Татьяна Романова Страница 20

– Ваше превосходительство, я даже не представляю, с чем может быть связан этот вызов, – искренне сказал Сергей послу.

– Я, конечно, понимаю, что молодой человек должен делать карьеру, – опечаленно вздохнул Ливен, – но мы с графиней так привыкли на вас рассчитывать.

Сергей постарался успокоить начальника и отплыл в Россию на ближайшем корабле. И теперь, сойдя на берег, князь поспешил выяснить причины, по которым его вызвали к графу Нессельроде.

У князей Курских не было собственного дома в столице, поэтому он собирался, как всегда, остановиться в доме старшей сестры Сони. Графиня Белозерова, бывшая на десять лет старше брата, потеряла мужа, погибшего под Аустерлицем почти десять лет назад. Сначала она сильно тосковала, но потом, когда заболел их отец, на плечи Сони легла забота обо всей семье. Нужно было вырастить дочек, помочь родителям, срочно уехавшим в Италию, поддержать свекровь, которая так и не оправилась после гибели единственного сына. Кроме молодой вдовы это было сделать некому, и постепенно, решая каждый день множество проблем, Соня пришла в себя, а потом смирилась и свыклась с новым положением вещей. Теперь Сергей, связанный обязательствами службы, не сомневался, что сестра поможет родителям за них обоих.

Князь поднялся на крыльцо двухэтажного дома с большим балконом и серыми мраморными полуколоннами, выделявшегося какой-то изящной нарядностью даже среди роскошных домов Английской набережной. Почтительный лакей открыл ему дверь и принял шинель.

– Что графиня, дома? – осведомился Курский.

– В гостиной, изволят вашу светлость ожидать, – доложил слуга.

Сергей направился в большую гостиную первого этажа – любимую комнату своей сестры, заменявшую той и кабинет, и музыкальный салон, и библиотеку. Соня сидела на банкетке в нише высокого окна и читала письмо. Еще неяркий свет осеннего утра золотил белокурую голову его сестры, и князь с грустью заметил проблески седины в проборе Сони. Услышав его шаги, женщина подняла голову и просияла.

– Слава Богу, ты приехал пораньше! – воскликнула она, обнимая брата. – Значит, я устрою тебя здесь, а сама уеду к родителям. Я решила добираться морем, осенние дороги убьют меня. А через два дня как раз уходит корабль на Неаполь.

– Ты, как всегда, сразу переходишь к делу, – засмеялся Сергей, – мы не виделись почти год, а ты даже не сказала брату «здравствуй».

– Ох, прости, столько проблем навалилось, – развела руками Соня, и заулыбалась, – я очень рада тебя видеть, и ты прекрасно это знаешь. Кстати, смеяться над старшей сестрой – неприлично.

– Я никогда не решусь на такое чудовищное нарушение приличий, – совершенно серьезно сообщил князь, усаживаясь в кресло у жарко натопленного камина. – Но объясни, почему такая спешка – что-то случилось? Мне мама ничего не писала.

– Вот письмо, только что принесли, это уже второе за десять дней. А ты свои, наверное, не успел получить. Уже уехал из Лондона, когда они пришли. У папы открылось кровотечение, и они переезжают с побережья на озеро Комо. Там появился новый врач, доктор Шмитц, мама пишет, что он ставит на ноги даже самых безнадежных. Но его условие – пациент должен жить в горах. Мама просит меня приехать, боится сейчас быть одна. Хотя с ней Мари, да и жених девочки тоже должен помочь им с переездом, но мне нужно срочно ехать.

Князь Сергей взял из рук сестры письмо и углубился в чтение. Мать писала, как всегда, деликатно, оставляя решение за дочерью, но молодой человек уловил ту тревогу, которой было пронизано все письмо. Нужно было бы поехать им обоим, но этот вызов в Санкт-Петербург не сулил ему ничего хорошего, встреча с Нессельроде могла означать только одно – новое назначение, а значит, ни о каком отпуске не могло быть и речи. Он отложил письмо и посмотрел на сестру. Соня командовала двумя молоденькими горничными, расставлявшими чайный сервиз на столике с мраморной столешницей.

– Только не предлагай мне чаю, – сказал князь, – я приехал из Англии, поэтому чая уже обпился. Прикажи подать рюмку водки, сала с ржаным хлебом, да моченых яблок.

– Тогда уж одной рюмкой ты не обойдешься, – резонно заметила Соня и рассмеялась, – одну под сало, одну под яблоки.

– Ты сама все знаешь, ученого учить – только портить, – согласился с ней брат.

– Тогда жди, я прикажу подать обед пораньше, а тебе все сейчас принесут.

Князь Сергей кивнул, соглашаясь, и откинулся в кресле, закрыв глаза. Здесь было так тепло и уютно, казалось, ничто не должно было волновать хозяев этого богатого дома, но жизнь рассудила иначе. Сестре теперь придется собираться в длительное, тяжелое путешествие, а он не мог помочь ни ей, ни родителям. Настроение молодого человека испортилось, и он, чтобы не расстраивать еще и сестру, попытался взять себя в руки.

«Так, а Натали? Почему Софи ничего не сказала о девочке? Отправила ее к свекрови в Москву? – подумал он. – Нужно уточнить».

Дверь отворилась, и вернувшаяся Соня поставила на столик серебряный поднос с хрустальным графином, тарелкой с кусочками ржаного хлеба и сала и плошкой с мочеными яблоками.

– Вот твой заказ, а я уж по-английски чаю попью, если ты не возражаешь, – улыбнулась она брату.

– Да, спасибо, родная, – поднялся со своего кресла Сергей. – Но ты ничего не сказала про Натали. Где моя племянница?

– Неделю назад мы с ее бабушкой представили девочку ко двору, теперь она – фрейлина императрицы. Ей повезло, она осталась в покоях Елизаветы Алексеевны, а не попала к императрице-матери.

– Значит, она находится во дворце и теперь не сможет поехать с тобой? – удивился князь.

– Но что же делать, свекровь отказалась жить здесь, у нее в московском доме уже почти настоящий монастырь, полно монашек, юродивых, странниц. Она приехала сюда только на два дня: представили Натали, и свекровь в тот же день уехала обратно. Никакие уговоры не помогли – после гибели Захара она уже так и не оправилась, теперь вся ее жизнь – около икон. Меня выручили Черкасские. Когда не занята при императрице, Натали будет жить у них. Ее подружку, княжну Ольгу, тоже представили ко двору, и она тоже стала фрейлиной, поэтому девушки все время будут вместе. А ты вполне справишься здесь один.

Впервые за два года это имя прозвучало вслух! Княжна Ольга! Сергею показалось, что сестра вонзила ему в сердце иглу. Он так старался выгнать из памяти воспоминание о тоненькой девушке с массой шоколадных локонов на изящной головке. Но сейчас, когда Соня, ни о чем не подозревая, напомнила ему о мучительном происшествии, случившемся с ним в южном русском поместье, овальное личико с огромными бархатистыми темно-серыми глазами в черных ресницах встало перед его взором. Девушка глядела на него с изумлением и недоверием, как будто спрашивая, как же можно оставить ее, ведь она любила его всем сердцем. Сергею вновь стало стыдно и больно за то, что он тогда повернулся и ушел, оставив эту девушку-ребенка, разбив ей сердце.

«А что я мог сделать? – рассердился он, – малышке было только пятнадцать лет. Ее брат и так меня не жалует, а тут просто убил бы на дуэли, или я застрелил бы его».