Нежность лунного света - Барбара Картленд Страница 20

Снаружи их ждали две лошади. Гнедой жеребец Ориона был горяч и норовист. Человек, который держал его под уздцы, с трудом справлялся с ним.

Жеребец непрерывно пританцовывал и дергался из стороны в сторону.

– Не стоит тратить время, пытаясь укротить его, – заметил Димитрос Аргерос. – Я слышал, что минувшей ночью он едва не разнес в щепки конюшню.

– С ним нужно упражняться и понемногу обуздывать. Он живое напоминание о том, что я слишком долго у вас задержался.

– Для нас это было большое удовольствие, – отозвался хозяин таверны. – Мы всегда рады тебе, Орион. Приходи к нам снова. Ты самый желанный гость для нас. Да ты и сам это знаешь.

– Спасибо, Димитрос, – ответил Орион.

Когда он протянул руку к гнедому строптивцу, тот резко дернулся в сторону, едва не сбив с ног человека, удерживавшего его.

– Вам пора, – поспешно сказала Афина. – Я отправлюсь позже. Я никуда не спешу.

– Пожалуй, вы правы. Мне пора.

Он снова посмотрел на нее, но даже не попытался взять за руку. Затем, явно не зная, что сказать и как выразить свои чувства, отошел в сторону и ловко вскочил в седло.

Жеребец сразу распознал настоящего хозяина. Немного побрыкавшись, строптивое животное подчинилось воле Ориона, и юноша начал спускаться вниз по горной тропе в направлении деревни. Скоро он скрылся из вида.

Чувствуя, что сейчас разрыдается, Афина подошла к ожидавшей ее лошади. Ей вспомнилась строчка из стихотворения Байрона:

Исчез навеки, в сияньи грез былых.

«Как же я смогу смириться с этим? Как же смогу жить без него?» – в отчаянии спрашивала она себя.

– Доброе утро, госпожа! – радостно приветствовал ее Спирос. – Сегодня прекрасный день для поездки в Итею!

Девушка с трудом заставила себя улыбнуться в ответ.

– Я еще не попрощалась с Ноникой, – сказала она, повернувшись к Димитросу.

– Я позову ее, – ответил тот и вошел в таверну.

Когда он скрылся в дверях, Афина услышала у себя за спиной чьи-то торопливые шаги.

Она обернулась, думая, что это Ноника подошла к ней с другой стороны, однако из кустов, росших позади таверны, выскочил Казандис.

Казандис!

Какое-то мгновение она просто не могла поверить, что это он. Однако бандит стремительно приближался к ней.

Девушка почувствовала, что от страха сердце сейчас выскочит у нее из груди.

Ни слова не говоря, разбойник схватил ее обеими руками и перебросил себе через плечо, прежде чем Афина успела опомниться.

От сотрясения у нее перехватило дыхание. Услышав истошный крик Спироса, она попыталась позвать на помощь. Крикнула раз, другой, призывая Ориона, однако ее крик заглушало широкое плечо Казандиса, о которое она ударялась головой.

Бандит бросился в заросли кустарника, из которых только что так неожиданно появился, и с невероятной быстротой устремился вверх по склону горы.

Она пыталась сопротивляться, молотила его кулаками, но Казандис крепко держал ее за ноги ниже колен. Вырваться было невозможно.

Бандит продолжал упорно карабкаться вверх. Афина попыталась разглядеть, не бросился ли кто-нибудь за ним в погоню, однако ей это не удалось.

Шумно сыпались по крутому склону мелкие камни, вылетавшие из-под его ног. Казандис поднимался зигзагами, следуя одному ему ведомыми еле заметными козьими тропами.

Афине хотелось плакать от собственного бессилия. Она задыхалась, а ей так хотелось снова позвать на помощь Ориона! Однако она опасалась, что юноша отъехал слишком далеко от таверны и не услышит криков Спироса и ее призывов о помощи.

Но если он не услышит, догадается ли Спирос броситься вслед за ним и рассказать о том, что случилось?

Мыслить ясно и логично при том, что она висела вниз головой, было трудно. Кроме того, ее мутило от едкого запаха овчины, исходившего от меховой куртки Казандиса.

По мере того как бандит поднимался все выше и выше, почти осязаемой становилась странная, зловещая тишина.

Несмотря на то что разглядеть что-либо Афина не могла, она все-таки поняла, что подъем в гору очень крут. Вокруг были почти голые скалы, на которых изредка встречались клочки зеленого мха, редкие пучки травы и хилые карликовые деревья, с уродливо изогнутыми стволами.

«Что же мне делать? Что делать?» – лихорадочно размышляла Афина. Она понимала, что скорее умрет, чем позволит бандиту прикоснуться к ней. Но сможет ли она выстрелить в себя из его пистолета или нанести себе роковой удар ножом? Страх буквально парализовал мозг девушки. От прилива крови к голове она почти теряла сознание. Но все-таки ее не оставляла мысль о том, что единственный человек, способный спасти ее, услышать ее мысленный зов, – это Орион.

Поймет ли он, какая опасность ей грозит? Может быть, ему удастся найти в деревне ружье. Может быть, он сможет позвать на помощь солдат? Только бы не было уже слишком поздно. То, что Казандис намерен сделать с ней, он может успеть прежде, чем военные или Орион поднимутся в горы.

«Я должна… умереть. Боже… помоги мне… я должна… умереть!»

Она понимала, что Господь, к которому она обращала мольбы в тихой, спокойной, безопасной Англии, сейчас слишком далеко. Наверное, ее могли услышать и спасти лишь Аполлон или покровитель всех путешественников Гермес.

Казандис поднимался все выше и выше. Камни из-под его ног дождем осыпались вниз. Бандит по-прежнему петлял среди скал, видимо, зная путь к вершине.

Афина смутно чувствовала, что он забирает влево, но она совершенно не знала здешних гор и поэтому не понимала, куда направляется ее похититель.

Случайно она заметила внизу под ними бездонную пропасть. От страха, что они свалятся туда, девушка зажмурила глаза.

Казандис тащил ее на себе уже не менее получаса, и от неудобного положения мысли девушки путались, голова кружилась, ей было трудно дышать.

Неожиданно бандит сделал еще один шаг вперед и, пригнувшись, неожиданно опустил девушку на землю.

На какой-то миг Афине показалось, что она умирает. Затем она открыла глаза и поняла, что находится в пещере, небольшой, с низким сводом, но Казандис мог стоять в ней в полный рост.

Он смотрел на девушку сверху, и Афине захотелось сжаться, уменьшиться, чтобы только быть подальше от его похотливых рук.

– Казандис никогда не отказывается от своих намерений! – хвастливо заявил разбойник. – Я захотел, чтобы ты стала моей, и добился этого!

Афина от страха не могла вымолвить ни слова и лишь испуганно смотрела на своего похитителя.

– Да, теперь ты моя! – довольно произнес Казандис. – Можешь кричать. Тебя здесь все равно никто не услышит.

Он, видимо, провел в тюрьме немалое время, и бегать по горам с тяжелой ношей ему было нелегко. По его лбу и щекам струился обильный пот.