Медовый рай - Светлана Демидова Страница 20

Я в настоящем раздражении захлопнула бордовую, тисненную золотом кулинарную книгу. Зачем мама прятала эти свои записи? Чтобы мы с Наташей их нашли, а после упивались бы ее рассказом о том, как сильно они с отцом любили друг друга? В этом никто и никогда не сомневался. Но Наташа тоже живет со своим Ильей душа в душу, и вряд ли мамины записи о любви поразили бы ее воображение. Что же касается меня, то мне эта родительская любовь – как острый нож… Ну нет у меня этого! Нет! Стоит ли тыкать меня носом в любовь чужую… Пусть и родительскую… Я тоже могла бы написать в какой-нибудь кулинарной книге: что, как только увидела Мая, сразу поняла, что он мой мужчина! Ну и что?! Этот мой мужчина моим никогда не будет! Я еще как-то могу вернуть Стаса… Может быть… Что-то он вчера был совсем квелым… Мама пишет, что отец из каждой встречи делал праздник. Может, и мне попробовать? А что? Тушеная печень с окрошкой у меня есть. Пирог есть. Может, сбегать за вином? Стас пьет в основном коньяк… Тогда за коньяком!

Я сорвалась с места, и через час у меня был очень романтически сервирован кухонный стол на две персоны. Я его накрыла скатертью, которую обычно стелю, когда к нам в гости приходит Наташа с семьей и еще в новогоднюю ночь. Скатерть блестящая, темно-бордовая, с редкими матовыми полосками. На ней очень торжественно смотрится белая посуда и свечи. Несколько неиспользованных тоже осталось с новогоднего праздника, и я поставила по золотистой витой свечке возле наших тарелок. Стас обедает на работе, но вечерняя окрошка будет… не столько для желудка, сколько для души… Уж на что я ее не люблю, однако тоже поем, чтобы, значит, вместе… Парадные столовые приборы из старого мельхиора, яркая коньячная бутылка, два пузатых фужера и салфетница с белоснежными салфетками удачно дополняли сервировку.

Потом я сменила постельное белье. Предыдущее было еще совсем не грязным, но так безжалостно смято после вчерашней ночи, что производило ужасное впечатление. Конечно, стирка и глажка пододеяльников мне не доставляла никакого удовольствия, но я решила, что буду почаще менять белье, чтобы ничто некрасивое и неаккуратное не могло испортить наши со Стасом ночи. В конце концов, стирает машина, а я уж как-нибудь напрягусь и поглажу. И все у нас будет прекрасно и душисто! Душисто? Точно! И я прыснула на подушки и одеяла немножко своей туалетной воды, которая очень нравилась Стасу.

Муж этим вечером пришел поздно. Я начала третий раз разогревать тушеную печень, когда наконец в замке повернулся ключ. Я тут же задернула шторы, чтобы в период белых ночей в кухне создался хоть какой-нибудь полумрак, и зажгла свечи. Поскольку наш коридор в эти самые белые ночи обычно освещался кухонным окном, первым делом Стас угрюмо спросил:

– Чего так темно-то?

– Так… – пролепетала я и предложила ему побыстрей вымыть руки.

Похоже, муж никак не мог предположить, что руки надо было мыть исключительно в гигиенических целях перед принятием пищи, потому что лицо его выражало настоящий испуг, когда он пришел на кухню с вытянутыми вперед мокрыми руками, вместо того чтобы вытереть их в ванной. Я дала ему полотенце, а он испугался еще больше, когда увидел свечи и новогоднюю скатерть.

– У нас будут гости? – с ужасом спросил он.

– Нет, это для нас… Захотелось, чтобы красиво…

– А-а-а-а… – протянул муж, бочком прошел к своему месту и сел на краешек стула, будто незваный гость на чужом празднике.

Я решила на этом не акцентироваться и налила холодного кваса в глубокие тарелки, куда уже были положены нарезанные овощи, зелень и колбаса, потом плюхнула в обе сметаны, сказала:

– Ешь! Твоя любимая окрошка! – и тоже взялась за ложку.

Стас изумленно следил за тем, как я зачерпнула ложкой окрошку и отправила себе в рот. Он даже скривился, так как предполагал, что это сделаю я, когда распробую ненавистное блюдо. Но я вполне искренне сказала:

– А что? В жару ничего… Зря я раньше не любила… Ешь, пожалуйста!

И Стас начал есть, не поднимая на меня глаз. Я вспомнила про коньяк и спохватилась:

– Может, выпьем? Видишь, коньяк…

Муж послушно открыл бутылку и плеснул в бокалы золотистую жидкость. Поскольку он был явно не в лучшей форме, я решила вести наш вечер сама.

– Ну… за то, чтобы у нас с тобой все было хорошо! – торжественно провозгласила я.

Вместо того, чтобы сразу выпить, Стас спросил:

– А что именно хорошо?

– Все…

– А-а-а-а… – опять протянул Стас и все-таки выпил.

Я сделала то же самое, хотя не любила крепкие напитки так же, как окрошку. Сегодня я все делала ради мужа. Надо сказать, что и печень я никогда не любила: ни в сметане, ни без оной. В отличие от окрошки ее я не могла бы съесть не только ради Стаса, а даже ради Мая, который мне опять некстати вспомнился. Я положила себе на тарелку только жареной картошки и уже сама налила коньяку.

– Может, скажешь тост? – спросила я.

Стас взял бокал, повертел его в пальцах и сказал:

– За все хорошее… – и тут же торопливо выпил.

Я тоже проглотила коньяк, но все же попеняла ему:

– Мы за это уже пили.

– За хорошее не грех и еще раз. – И он налил себе уже не на донышко, а ровно наполовину бокала, чокнулся со мной и одним махом заглотил коньяк.

– Ты решил напиться? – спросила я.

– А ты что хотела, когда ставила бутылку на стол?

– Я хотела немного выпить… чтобы было легче…

Стас плеснул себе еще коньяку, опять выпил и почти крикнул:

– А похоже, что легче не будет!

– Все ведь от нас зависит…

– А вот и не все!

– Стас, ты же просил у меня прощения… – начала я. – И не напрасно. Я перед тобой ни в чем не виновата…

– Виновата, не виновата – ты же меня не любишь! – опять крикнул он.

– Можно подумать, что ты меня любишь! Но ведь мы жили как-то… Нормально жили…

Стас ничего не ответил, невидящим взглядом уставившись на огонь свечи. Я уже чувствовала легкое опьянение от алкоголя, специально добавила себе еще, выпила и, набравшись наконец храбрости, спросила:

– Скажи, у тебя до нашего брака была любимая женщина? Может, девушка?

Муж перевел на меня тяжелый взгляд и ответил:

– Хочешь все знать? Пожалуйста! Только не уверен, что это знание как-то тебе поможет… нам поможет… Да! Была у меня любимая девушка! Была! Мне казалось, что она меня тоже любит. Я купил ей золотое кольцо и намеревался предложить выйти за меня замуж, а она как раз в этот день сказала, что уходит от меня, поскольку полюбила другого! Я не успел со своим кольцом…

– И ты никак не можешь это забыть?

– А ты? Ты смогла бы такое забыть?

– Но ведь ты говорил мне о любви! Врал? – ужаснулась я.