Замужем за незнакомцем - Луиза Аллен Страница 20

— Кажется, все очень удобно.

Несколько мгновений София думала, потом нарисовала картинку счастливой семейной жизни:

— Ты будешь работать в кабинете, пока я стану обсуждать с прислугой меню или читать новый роман, уютно устроившись на софе с книжкой. Потом мы встретимся, обменяемся мнениями и новостями в столовой за безупречно приготовленным ужином или, следуя моде, проведем вечер в гостиной, принимая гостей. Я правильно все обрисовала?

— Абсолютно. Такова схема домашней семейной жизни. А после ужина мы поднимемся с тобой наверх.

И здесь ее желание угадывать дальнейшие действия семейной пары пропало. Он хочет разделить с ней большую спальню?

— А какую спальню ты… Я хочу сказать, где ты собираешься… — Тут она вдруг покраснела и замолчала.

— Мне кажется, ты предпочтешь большую хозяйскую спальню — из-за гардеробной и туалетной. — Он сказал это легко, как будто они обсуждали прихожую. — Я могу обойтись той, что на первом этаже. Это удобно, я допоздна работаю и не стану тебя тревожить.

— Хорошо продумано. — Она не сдержала иронии.

Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом и, отвернувшись к окну, уточнил:

— Я беспокойно сплю.

Она сменила тему:

— Мы не обсудили расходы на хозяйство и мои наряды.

— Сколько тебе нужно?

— Понятия не имею. Я пока не видела дом, не знаю лондонских цен, сколько понадобится нарядов, что диктуют условности высшего света и как часто мы станем устраивать приемы, количество гостей…

— Тогда подождем, сначала все выясним, экстраполируем, потом и обсудим.

— Но я не один из ваших клерков, мистер Чаттертон! Надо же — экстраполируем!

— Если знаете другой метод, миссис Чаттертон, прошу вас, расскажите мне. — Последовало молчание, он снова посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом и добавил: — Ты не мой клерк, София, но я смогу выделить значительную сумму, это для твоего сведения. И ты будешь сама рассчитывать.

— Это вполне по-французски, то есть все наоборот, — заметила она, и снова в его глазах мелькнула искорка, при этом темное бесстрастное лицо дрогнуло, и на нем появилась легкая улыбка, которую она нашла неотразимой. И сама улыбнулась: — Ты снова дразнишь меня.

— И не собирался. Просто еще не время беспокоиться о таких вещах.

Он отодвинулся в угол и замолчал, и она вдруг поняла: он тоже напряжен, может быть, не меньше, если не больше, чем она. И возможно, это объясняется тем напряжением, в котором он пребывал уже полгода.

Но тем не менее брак приносит много проблем, и они требуют обсуждения и решения. Для него это означало абсолютные изменения образа жизни, на которые он шел, руководствуясь чувством долга.

— А вдруг я окажусь мотовкой и растрачу все твои деньги? — спросила она, стараясь говорить как можно беспечнее, но скрывая серьезное намерение — выяснить его финансовое положение.

— Для этого тебе придется хорошо потрудиться, но, по-моему, ты достаточно благоразумна, и мне не грозит разорение.

Она сморщила носик при слове «благоразумна». Неужели у мужа, который всего один день является таковым, не находится более лестных эпитетов.

— Так ты богат?

— Раньше ты не обращала внимания на мое состояние, — снова улыбнулся он.

— Нет. — И поскольку улыбка не исчезала с его лица, добавила: — Я вышла за тебя не из-за денег.

Он скептически приподнял бровь.

— Ну, не совсем, — поправилась она. — Разумеется, я благодарна, что ты взялся выплатить наши долги и что маме не придется жить в нужде. Да и я не хочу быть гувернанткой! Есть и другие причины: у Марка появятся необходимые связи, и когда он закончит учебу, сможет получить приличный приход и станет помогать маме. Но я не искала для себя роскошной жизни.

— Ты думаешь, твой брат станет хорошим пастором? — Каллум не стал возвращаться к теме их долгов, считая это дело решенным.

— Не сомневаюсь в этом. — Она отвечала уверенно, но, честно говоря, руководствовалась больше сестринским долгом.

По ее мнению, Марк становился слишком самоуверенным и высокомерным. Он прибыл на венчание и долго поучал милого скромного викария, потом прочитал целую лекцию по поводу ее платья, торжественно объявил о своем намерении удостоить мать недельным визитом, — словом, безмерно раздражал Софию. Может быть, потому оправдывала она его, что сама была в постоянном нервном напряжении.

— Он удостоил меня вчера просветительской лекцией о христианском долге в браке, — сказал Каллум, сохраняя серьезный вид.

— О нет! — Она в ужасе посмотрела на него. — Это самое нелепое, что он мог сделать, ведь он еще не произведен в сан, да к тому же гораздо моложе тебя.

Каллум вдруг расхохотался, и это было так необычно и заразительно, что она тоже засмеялась, хотя речь шла о нелепости поведения ее брата.

— Что ты ему ответил? Ты его поставил на место, надеюсь.

— Я выслушал его с большим вниманием и задал несколько весьма откровенных вопросов по поводу исполнения супружеского долга в постели. Не знаю, как я не расхохотался. Думаю, вовремя вспомнил, что женюсь на его сестре. — София ахнула и прикрыла рот ладонью, чтобы не прыснуть. — Но когда этот девственник начал бормотать что-то о воспроизводстве детей, я поблагодарил его и сказал, что мне теперь есть над чем подумать.

— Ты сделал из него посмешище, это было легкомысленно.

Но сама она еле сдержалась, чтобы не фыркнуть, что было бы непозволительно для леди. «Слава богу, он обладает чувством юмора», — мелькнуло у нее в голове.

— Легкомысленно? О нет, из нас двоих с Даном я был самым ответственным, — заметил он. Она подумала, что обидела его, но он улыбался. Хотя на дальнейшую откровенность и сближение рассчитывать не стоило, потому что он повернулся и сказал, как будто хотел прекратить дальнейшие разговоры:

— Попытайся вздремнуть. Я тоже так поступлю, с твоего разрешения.

— Разумеется.

Она не устала или была слишком взволнована, чтобы заснуть в карете. Но послушно закрыла глаза и, только услышав его ровное дыхание, открыла, осторожно, чтобы его не разбудить, вытащила из сумки свой блокнот и начала рисовать профиль Каллума. Это было нелегко, карету трясло и раскачивало, но потом она увлеклась и перестала замечать неудобства, нанося черты спящего мужа на бумагу. Она почти закончила, когда он вздрогнул всем телом, хотя глаза его были закрыты.

— София… Нет, не надо…

Карандаш выпал из ее руки. Она схватила его руку:

— Каллум?

— Что? — Он проснулся мгновенно, расширенные зрачки уставились на нее. — Прости, я заснул. Смотри, мы уже подъезжаем, это Килбурн-Веллс. Лондон совсем близко.