Пока живу, люблю - Кэти Деноски Страница 20

— Я выжил, — сказал Блейк. Наконец-то он избавился от чувства, будто родители разрывают его между собой.

— Я бы сказал, что ты не только выжил, — продолжил мысль Нэш. — Ты очень хорошо проявил себя. Оставив «Дакота Форчун», ты многого достиг. Ты сделал себе имя без моей поддержки. Я горжусь тобой, сын, — грубоватым тоном закончил Нэш.

В этот момент Блейк почувствовал себя ближе к отцу. Первый раз в жизни.

— Спасибо, папа. Значит, многое от тебя перешло мне.

Нэш с глубоким вздохом отодвинул стул и встал.

— Пожалуй, мне лучше вернуться в Сиу-Фоле, узнать, где Патрисия.

Блейк тоже поднялся и вышел вместе с отцом.

— Теперь, когда ты знаешь мои дела, вы с Патрисией должны приехать и провести некоторое время в Дедвуде.

— Так мы и сделаем, — согласился Нэш и пожал сыну руку.

— Передай Патрисии мои лучшие пожелания.

Нэш кивнул, вышел из отеля и сел на заднее сиденье ждущего его лимузина.

Блейк сунул руки в карманы брюк. Чувства переполняли его. Он смотрел, как длинная черная машина минует подъездную дорожку, вливается в движение и исчезает в его круговороте. Первый раз в жизни Нэш признал достижения младшего сына, не сравнивая его со старшими… Это хорошо. И может послужить первым шагом к созданию новых отношений между отцом и сыном.

— Блейк, ты видел сегодняшнюю газету из Сиу-Фолс?

Опираясь на подушки его кровати, Саша читала газету. Блейк предпочел смотреть по телевизору бейсбол. Позже она думала, что лучше бы он прилег и заснул. Даже если ему приснились бы кошмары, это не так страшно, как то, что она минуту назад прочла в газете.

Не отрываясь от игры, он покачал головой.

— А зачем? Там пишут об открытии «Форчун Голд»?

— Можно сказать и так.

Что-то в ее тоне подсказало ему, что Сашу совсем не радует то, что она читает. Он повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Что же они пишут?

Она протянула ему газету, показывая на колонку светской хроники.

— Прочти сам.

В тот момент, когда он увидел фото и подпись под ним, красочное ругательство отразилось от стен комнаты.

— Черт возьми, где эта торговка сплетнями находит свою информацию? И кто сделал эти снимки?

— Твои вопросы так же бесполезны, как и мои. — Слишком огорченная, чтобы спокойно сидеть, Саша вскочила с кровати и зашагала по его спальне. — Понимаю, мы не собирались скрывать наши отношения. Но я определенно не ожидала увидеть сразу два моих снимка и к ним эту гигантскую подпись: «Охотница за деньгами Саша Килгоур бросает одного брата Форчун ради другого».

— Снимок, как я целую тебя, сделан в кофейной в день парадного открытия, — сказал Блейк, изучив фото.

— А этот, где Крид танцует со мной, сделан на свадебном приеме Кейза и Джины. — Саша покачала головой. — Но снимки меня не так огорчают, как текст, который журналистка написала обо мне. Она рисует меня как социальную хищницу, которая старается натравить одного брата на другого. — Саша чувствовала себя глубоко несчастной. Горькие слезы наполнили глаза. — Это не я, — посмотрела она на Блейка. — Я не такая.

— Разумеется, душа моя. — Блейк отбросил газету, встал и обнял Сашу. — Каждый, кто знает тебя, не поверит ни единому слову.

— Но есть тысячи читателей, которые меня не знают, они…

— Это не важно. — Он успокаивающе водил ладонями по ее спине, то вверх, то вниз. — Мы знаем правду. Только это имеет значение.

Нежные прикосновения Блейка сняли часть напряжения. Саша прижалась к его груди. Это ее прочная опора.

— Полагаю, ты прав. Я только одного не могу понять. Почему журналистка, излагая историю, должна быть такой мстительной? Похоже, она пытается, используя меня, расширить трещину между тобой и Кридом.

— Газеты со скандалами, Саша, лучше продаются. — Когда он глубоко вздохнул, широкая грудь под ее щекой поднялась и опустилась. — В то время я был маленький и не обращал на это внимания, но потом мне рассказывали, что, — когда родители разводились, в Сиу-Фоле выросли тиражи газет.

— О деталях их разрыва, наверное, судачил весь город. И это, должно быть, было крайне болезненно для всей семьи, — сказала Саша, удивляясь, почему журналисты не уважают частную жизнь людей.

— Уверен, что только отец страдал от этого. А Трина, вероятно, чертовски радовалась. Она расцветает от подобных слухов.

Саша откинулась назад, чтобы посмотреть на него.

— Зачем твоей матери нужно собирать слухи и потом распускать их по всему свету?

Он прижался к ней лбом.

— Если бы ты знала ее, то не задала бы этот вопрос. Она единственная в своем роде.

Саша не знала, что сказать. Она вспомнила слова Крида, что мать Блейка — отвратительная особа. Тогда она подумала, что он преувеличивает из-за плохих отношений с Блейком, а теперь поняла, что ошибалась.

— Но я не хочу говорить о ней, или о ничтожной журналистке, или о безмозглых людях, которым будто делать нечего, только бы копаться в куче лжи. — Блейк поцеловал ее в кончик носа. — У меня есть другой, более радостный способ проводить время.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, когда он поддел пальцем бретельку ее атласной рубашки.

— Идем в постель, и я с удовольствием покажу тебе, что я имею в виду.

Блейк прижимал Сашу к себе и наблюдал, как ночные тени отступают перед первыми лучами рассвета. После любви Саша быстро заснула. А от него сон бежал.

Он сильнее огорчился из-за газетной статейки, чем показал Саше. Не за себя. За нее. Она единственная, чья репутация окажется под вопросом. И это вызывало у него гневное жжение и судороги в желудке.

— Тогда кто же настолько зол, чтобы послать мне эту грязь?

— Не знаю.

У Саши возникло чувство, будто ее допрашивают как свидетельницу. А Крид — прокурор, судья и присяжный в одном лице.

Она открыла нижний ящик стола и достала салфетку, чтобы вытереть слезу, бежавшую по щеке.

— Я предвидел, что он выкинет что-нибудь в этом роде, — со страстью произнес Крид. — Я только не думал, что это произойдет так скоро.

— Ты не прав, Крид. На Блейка это не похоже. Чего он достигнет таким поступком?

— Удовлетворения. Он публично унизил меня, — без сомнений произнес Крид. — Послать мне записку — это его способ ткнуть меня носом в этот скандал.

Саша не верила своим ушам. В газете напечатали только фотографию, где Крид танцует с ней на свадебном приеме у Кейза и Джины. А его имя упомянуто не больше двух-трех раз. Она единственная, кому журналистка посвятила почти всю заметку.

— Ты считаешь, что тебя публично унизили? А как, по-твоему, чувствую себя я? — воскликнула Саша. — Меня обвинили в том, что я светская золотоискательница.