Разлучница - Эллина Наумова Страница 20

– У меня не получится, – вяло отговаривалась та. – Я не могу себе позволить быть настолько свободной.

– Да, это не генами обеспечивается, а чем-то другим, – мечтательно изрек подвыпивший мужик и принялся тискать жену, такую, какая есть.

«Беспризорница она, это ее другое», – молча улыбался польщенный Саша. Но вскоре улыбаться перестал. Потому что, как выяснилось, Ася еще не все глупости сделала.

Однажды она, терзаемая бессонницей, исхаживала невесомыми шагами квартиру. Надвигались дни рождения Марты Павловны, Виолетты и Варюши. Они появились на свет в один месяц, поэтому поздравлять их было принято вместе. Перед событием Ася впадала в растерянность и тупость. Дело в том, что подарком этим нищим и гордым созданиям могли стать еловая ветка с шишками, рисунок, стихотворение, лоскут ткани небывалой окраски, подсвечник со свалки… Что угодно, только не купленные в магазине вещи. Даже Варюша отвергала шоколад и игрушки. Наблюдать муки ребенка, протянувшего худенькую руку за вожделенной Барби и послушно отдернувшего ее под окрик матери, Ася приспособлена не была. И как-то заговорила с Виолеттой о жестокости.

– Ася, не сердись, я знаю, ты одариваешь ее от души. Спасибо тебе и за то, что никогда Дашиной одежды «почти неношеной» не предлагаешь, а то меня другие уже до полусмерти этим довели. Только привыкнуть к дорогим приносам очень легко. А привыкнув, моя девочка уже не способна будет оценить дар доброго слова, не подкрепленный вещами. Сначала любыми, потом дорогими.

Ася хотела возразить, что из ежовых рукавиц Варюша все равно вырвется, но израненная и злая. И тут вспомнила комментарий собственной дочери после ухода одноклассников: «Сизов, позорник, виниловую пластинку приволок. Знает, кстати, что я их не коллекционирую. Гордыня все проклятая. Сказал бы честно, что сейчас на мели, и вообще ничего не дарил». Ася тогда даже не поежилась. А после слов Виолетты ладони закололо.

– Я не могу с тобой полностью согласиться, – все-таки поупиралась она. А потом неожиданно для себя ляпнула: – Я в детстве кричала на бабушку: «Тетя Оля огромного медведя подарила, а ты ластик и карандаш». Каюсь, было. Представляю, каково бедной во всех смыслах бабушке пришлось. Но может, стоит научить дочь с одинаковой радостью принимать все?

– А ты попробуй, – вспыхнула Виолетта.

Рыскать по помойкам в поисках сувениров Асе тем не менее не хотелось. Она поскулила у окна, села и нарисовала Марту Павловну, Виолетту и Варюшу на прогулке. Карандашный набросок, сплошное настроение. Что-то в нем ее удивило. Но вдруг нестерпимо захотелось спать. И лишь утром Ася сообразила – шляпы! И старая, и молодая, и маленькая почему-то были в шляпках разных фасонов. И новизна их обликов выбила из Аси торжествующий вопль.

– Ты чего? – заглянула к матери испуганная Дашка. – Умираешь?

– Кажется, наоборот. Живу, – не согласилась с трактовкой изданных звуков Ася.

Даша вошла, посмотрела рисунок и потребовала:

– Меня не забудь.

– В смысле?

– «Я тоже хочу в белых штанах».

– В штанах?

– Мам, ты сегодня подобна восковой фигуре – совсем как настоящая. Шляпу мне тоже, шляпу!

Неделю Ася кроила, шила, клеила. Она то просила Бога подержать голубиное перо, пока к нему намертво не прилипнет бусина, то требовала черта немедленно избавить ее от обрезков, в которых терялся бисер. В итоге Даша водрузила на голову нечто и попыталась прорваться в этом к двери, в школу. При виде дочери Саша застонал и приказал снять отвратительный убор. Дашка увернулась и сбежала, не чмокнув отца.

– Утренний ритуал нежности нарушен, – объявил Саша. – Теперь можно ждать чего угодно. Ася, это твоих рук дело в буквальном смысле слова.

Домой Даша вернулась с десятью заказами, причем не только от одноклассниц, но и от их мамаш.

– Надеюсь, ты не вздумаешь их выполнять, – предостерегла она Асю. – Во-первых, ты искромсала в доме все, вплоть до моей итальянской комбинации. Она старая, но дорога как память о миге, в который я осознала, что мы разбогатели. Во-вторых, эти дамы без воображения желают точную копию этой шляпы, а я только вкусила неповторимости.

Ася устало поклялась не прикасаться к ножницам. Однако на празднование к Марте Павловне она явилась с папкой, набитой рисунками, на которых шляпы облагораживали не только физиономии, но даже ступни ее знакомых, и с большим свертком. На сей раз поздравления сопровождал радостный визг именинниц. Ася волновалась до боли в затылке. А увидев хмурую длиннолицую Варюшу, видоизмененную светлой шляпкой с блестками в добродушное прелестное дитя, всплакнула.

– Девочки, идите сюда, – позвала Марта Павловна и распахнула шкаф.

Скудные запасы давным-давно обременявшей вешалки одежды ушивались, укорачивались или удлинялись, перепоясывались какими-то шарфиками целый час. Ася создавала подходящие к шляпкам костюмы так увлеченно и споро, будто всю жизнь только этим и занималась.

– На старт, внимание, марш! – хохоча, воскликнула Виолетта.

– Куда вы в таком виде? – жалобно ахнула Ася.

– Не вы, а мы. За шампанским, разумеется.

И ведь пошли. И шлялись по городу до вечера.

– Это успех, это признание, ты гениальна, – трясла Виолетта Асю, когда на них оглядывались, восхищались Варюшей или обращались к Марте Павловне: «Мадам, чего изволите?»

Изволили кутить вскладчину. До дома старой художницы добирались еще веселей: бутылки шипучки и упаковки печенья в руках, гроздь бананов, перекинутая на ленточке через хрупкое плечо девочки, и беззаботный смех повергали встречных в возбуждение и зависть. К ним пытались присоединиться, напрашивались в гости. Получив вежливый отказ, сворачивали к гастроному в надежде найти там похожую радость. И лишь две мрачные личности громко объявили их свихнутыми, но потом одумались, повинились и стрельнули сигарет. Ася со студенчества так не развлекалась. Она уже была готова исповедовать Сашину теорию о том, что с возрастом удовольствие доставляют все более изощренные забавы. Или теорию Киры Петровны об умирании склонности к безрассудству параллельно старению. И была счастлива тем, что муж и тетка ошибались.

Отпраздновав, разложили на столе Асины эскизы и принялись обсуждать. Ася, водя чуть дрожащим пальцем по листам, вслух бредила временами года, мимолетностью жизни, Богом, светом, тенью и снами. Ей внимали, вникали, сами говорили о том же. Засиделись до полуночи. Ася засобиралась домой. Марта Павловна попросила оставить папку:

– Девочки заночуют у меня, так что мы еще полюбуемся.

Ася давно спала в своей постели, а именинницы, уложив Варюшу, напряженно совещались. Утром Ася чистила зубы, а Виолетта звонила сокурснику – театральному художнику. Ася рассказывала Даше о вчерашнем за кофе, а Марта Павловна волокла на другой конец города ее папку. Ася слушала ругань Киры Петровны по поводу повышения цен, а молодой мужчина склонился над ее работами. Долго перебирал. Потом подмигнул Марте Павловне и попросил разрешения примерить ее шляпку. Придирчиво разглядывал себя в зеркале, прежде чем усмехнуться. Ася готовила обед, а мужчина звонил другу модельеру, предлагая скоренько подъехать и почти наверняка решить проблему головных уборов для будущей коллекции. Ася наносила ночной крем на щеки, когда Марта Павловна по телефону сказала, что завтра ее приглашают в дом моделей для обсуждения условий сотрудничества.