Наша вина - Мерседес Рон Страница 20

Мы трахались всю ночь, безостановки, безотдыха, и, чтолучше всего, когда мы закончили, София встала, оделась иушла, ничего несказав.

Наследующий день я пришел наработу. Онаговорила сомной так, словно ничего неслучилось, словно мы все теже коллеги, которые просто терпят друг друга иделят кабинет. Явел себя также, какиона, будто ничего неслучилось, пока однажды она невстала, незакрыла дверь кабинета, неподошла комне и, сидя уменя наколенях, неуговорила меня повторить.

Ясно одно: мыоба знали, чтоэто ник чему нас необязывает. София знала, чтоя расстроен из-за Ноа, аей просто нужен был кто-то, ктовремя отвремени будет согревать ее впостели. Когда мы поговорили обэтом,она, незадумываясь, приняла мои условия: унас секс безобязательств, мыпросто делаем все, чтозахотим.

Конечно, явстречался ис другими, иСофия была вольна встречаться сдругими мужчинами, еслибы захотела, хотя мы никогда неговорили обэтом. Оназнала что делает и, казалось, принимала такие условия, аменя неволновало, скем она встречалась, спала илипила кофе. Яотносился кней суважением, которого она заслуживала. Онамоя подруга, единственная, ктопомог мне, заставил меня встать спостели исосредоточиться наработе.

Вскоре после того, какя вступил вдолжность вНью-Йорке, мойдед умер, авсе остальное неважно.

Ивот теперь, когда мы ужинали вкрасивом ресторане, онасказала, чтоей нужно поговорить сомной, ноя мог думать только отом, чтоНоабыла вгороде, чтомне досмерти хотелось пойти кней изаняться сней любовью так, какумел толькоя, напомнить ей, кому она изменила ичто потеряла.

Я провел рукой полбу исосредоточился наСофии.

–Хочу попросить тебя ободолжении,– сказала она после того, какмы поговорили окаких-то банальных вещах иработе. София, казалось, никогда неотдыхала, уее амбиций небыло границ, асейчас ее отец баллотировался нагубернаторских выборах вКалифорнии. Этудевушку все замечали ихотели сней познакомиться. Мнеэто было безразлично, но, когда она заговорила, пришлось заставить себя обратить внимание наее слова.

–Мненужно, чтобы мы встречались официально.

Я посмотрел нанее, непонимая нислова изтого, чтовырывалось изеерта.

–Наглазах упублики, конечно,– уточнилаона, поднеся бокал кгубам.– Отецтребует отменя, чтобы мы выглядели стабильной, крепкой парой. Оннеперестает знакомить меня спарнями, сдетьми своих друзей, которые хотят быть сомной, потому что я дочь сенатора Ристона Эйкена, иэто так ужасно невыносимо.

–Подожди, подожди,– сказаля, пытаясь понять, чтоона мне только что сказала.– Хочешь рассказать прессе, чтомы вместе? Какофициальная пара ивсе такое?

София кивнула иподнесла корту равиоли.

–Конечно, тыможешь продолжать делать все, чтозахочешь, если будешь осторожен. Нодля публики мне нужен официальный парень. Сделаешь это дляменя?

Вдругое время ябы рассмеялся ей влицо, ноя совсем недавно говорил сНоа, поцеловал ее насвадьбе Дженны изаметил, какпрошлое снова обрушилось наменя… То, очем просила София, показалось мне нетакой уж плохой идеей.

Я услышал голос вголове, напоминающий опоследствиях принятия предложения Софии. Язнал, чтоесли это сделаю, если объявлю, чтовстречаюсь сней, если впрессу просочится новость отом, чтомы встречаемся, Ноабудет очень страдать… Я, конечно, буду полным мудаком вэтом случае, но, возможно, этопозволит ей, наконец, осознать, чтонужно двигаться дальше.

Я вернулся домой около часа ночи. София спросила меня, нехочули я переспать сней вотеле– она была проездом вНью-Йорке, разбирая кое-какие дела компании, вкоторой я больше неработаю, иуезжала только наследующий день,– ноя отказался отее предложения: ябыл совсем нев том настроении.

Я добрался доквартиры, освещенной лишь тусклыми огнями, откоторых разливалось тепло. Оставил ключи накухонном столе иналил себе еще один бокал.

Эта квартира раньше принадлежала другу моего отца, который, когда узнал, чтоя переезжаю вНью-Йорк, предложил ее поцене, откоторой я несмог отказаться. Хотелось начать все сначала вместе, которое я могбы считать своим собственным, поэтому отказался отпредложения отца поселить меня вквартире вБруклине– вдали отофисов, разбросанных поМанхэттену. Янехотел вспоминать, чтопережил вэтом городе, будучи ребенком.

Узнав, чтоотец изменял матери практически напротяжении всего их брака, ненависть, которую я испытывал кней, изменилась истала чем-то другим. Вдуше я понял, более илименее, почему все пошло наперекосяк, иненавидел отца зато, чтоон заставил меня жалеть ее. Ненавидел мать, каки раньше, новся эта история сматерью Ноа заставила меня переосмыслить, былали эта ненависть оправданной.

Измены… какя мог винить мать зато, чтоона потеряла голову, ведь я исам потерял ее потойже причине?

Я никогда непрощу, чтоона бросила меня. Этому нет никакого оправдания, нокто я такой, чтобы судить оее поступке после того, каксам прошел через подобное? Яснова подумал оНоа… Былотяжело видеть, какбудущее, которое ты создавал счеловеком, представлял, каксвяжешь жизнь сним, разрушается утебя наглазах.

Я представлял себе счастливую жизнь сней, зная, чтоэто небудут легкие отношения… Янебыл идиотом, наши отношения были далеки отидеала, новсеже я нехотел сней расставаться. Ябы влепешку разбился дляНоа, иеслибы кто-то хотябы намекнул, чтоона изменила мне, япервым назвалбы его сумасшедшим…

Ичто теперь…

Я допил бокал ипошел всвою комнату.

Вошел, непотрудившись включить свет, снял рубашку инебрежно бросил ее напол. Завтра горничная все уберет.

Повернулся ккровати, намереваясь зажечь лампу, изастыл, когда увидел, ктолежит намоей постели.

Сердце бешено заколотилось вгруди, причиняя мне боль, отчего вушах зазвенело. Дыхание участилось, всетело реагировало наНоа, спящую намоей кровати. Этобыло похоже навозвращение впрошлое, когда я возвращался сработы, иона ждала меня. Нежная кожа, ноги ируки поверх простыни, распущенные волосы…

Я насекунду закрыл глаза иснова почувствовал, каково это– лежать рядом сней, отодвигать белые простыни сее тела иласкать ее кожу… Ябы медленно повернул ее, онабы открыла глаза, заспанная, ноулыбнуласьбы, довольная, увидев меня, стемже блеском, скоторым всегда отвечала намои прикосновения. «Яждала тебя»,– сказалабыона, иябы упивался всей этой любовью, которую никогда недумал, чтосмогу почувствовать. Ябы лег рядом, осторожно откинул ее светлые волосы имедленно поцеловалбы вее опухшие отсна, мягкие ижаждущие моего прикосновения губы. Моярукабы спустилась вниз поее спине, прямо попозвоночнику, ислегка приподнялабы ее скровати, ия сжалбы ее вобъятиях. Нежно поцеловалбы верхнюю часть ее шеи, потом ухо, вдыхалбы аромат ее кожи, запах, который небыл нифруктовым, нисладким, ине был похож надорогие духи, этобыл просто запах Ноа… толькоее.

Я открыл глаза, заставляя себя вернуться креальности. Хотелось, чтобы то, чтоя увидел– Ноа, лежащая вмоей постели,– было всего лишь иллюзией. Какбы мои руки нижелали прикоснуться кней, этого нельзя было делать. Нельзя уступать ей. Чтоона тут делает? Япозволил бешенству поглотить все другие чувства ивышел изкомнаты, громко топая.