Он - моя тайна - Оливия Лейк Страница 20

Сын, я уверен, что ты будешь достойной заменой в компании. Будь решительным и сильным! Женись наконец!

Я хмыкнул. Умер, а приказы раздает! Но я не злился, наоборот, ностальгировал.

Позаботься о Владушке. Она была мне хорошей женой.

Я вздернул бровь и, сложив письмо, убрал в карман. Позабочусь, конечно. На улицу не выгоню и образ жизни менять не заставлю.

— Уже уходишь? — в гостиной меня ждала мачеха. Она полулежала на диване, черное платье задралось, сверкая широкой резинкой чулок и стройными бедрами; туфли на шпильках валялись рядом, строгий пучок распался и волосы светлой волной лежали на плечах. В руках пузатый бокал. — Выпьешь со мной? — улыбнулась расслабленно. И где та страдалица, платочек к уголкам глаз прикладывавшая каждые две секунды.

— Завтра получишь первый перевод, — спокойно произнес я. Пусть «скорбит». Может, она только так и умела.

Я не обольщался насчет Влады и ее мотивации, но те два месяца, что отца вытаскивали, вела себя образцово.

— Ты не в чем не будешь нуждаться. Отец попросил.

Она томно улыбнулась и потянулась всем телом.

— Так непривычно жить здесь одной, — и, пригубив янтарный коньяк, поднялась. — Деньги — это не главное… — и ко мне приблизилась, как кошка на мягких лапах.

Я криво усмехнулся. Она получила за восемнадцать лет хорошие отступные: дом и все, что в нем было — здесь целый парк автомобилей, — денежное содержание размером с бюджет областного города, а самое главное, один процент акций сверхдоходной «Астронефти». Медсестричка из Подмосковья стала обеспеченной женщиной.

— Максим, почему ты не женился до сих пор?

Неожиданный вопрос. А почему, собственно? Потому, наверное, что не встретил ту самую. А ту что встретил — потерял. Как странно, Дина совсем не изменилась. Ни капли. Гибкая, грациозная, стройная. Фигура, губы, ресницы. Влияние на меня: стоит появиться и мысли все о ней, не забыть, не вытравить. Ей не место в моей реальности — я так думал много лет, а стоило в глаза синие посмотреть и все, пропал.

— Макс… — Влада подобралась ближе и пальцами по моей щеке пробежалась. — Ты мне нужен… Я все забыть наш раз не могу…

Опять двадцать пять.

— Я ведь так и не родила. Мне давно пора.

— Я тут при чем? — иронично поинтересовался, сбрасывая руки с лацканов пиджака. — Это твой выбор.

— Я тебя хочу, — потерлась об меня сиськами. — Может, это судьба: ты свободен, и я…

Вот сука. Свободна она. Вчера отца похоронили, а женушка уже себя предлагала. Сыну, блядь, предлагала! Дать бы ей пару лещей, жаль баб не бью. И папа просил за нее. Знал бы за кого.

— Влада, — взял ее за подбородок, — ты красивая, при деньгах. Найди мужика: хочешь ёбыря помоложе и с членом побольше, хочешь — очередной денежный мешок.

— А я тебя хочу. И член у тебя отличный. Я помню, — за руку меня взяла и себе между ног засунула. Влажная и горячая. Как сучка в течке. Член шевельнулся в брюках. Я здоровый мужчина с инстинктами и потребностями, а Влада эффектная и сексуальная — этого не отнять. Только мне больше не двадцать лет. Меня на мокрую щель и охи-вздохи не купить.

— Ты ведь хочешь… — и сжала бугор в паху. — Это не будет предательством. Игорь бы не осудил: два близких человека…

— Стоп, — я грубо схватил ее и всмотрелся в большие голубые глаза, потом всю взглядом окинул: возле носа следы порошка остались. — Давно на кокаине сидишь?

— Нет, — она отдернула голову и, отвернувшись, руками себя обняла, — последние полгода балуюсь. Когда рецидив случился. Твой отец очень злился. На всех.

— Тебе нужна помощь? — я подошел ближе. Да, она сама вступила в брак с тяжелым человеком, у которого проблемы со здоровьем. Но я-то знал, каким папа порой бывал. Очень жестким.

— Нет. Я справлюсь, — обернулась и на грудь мне бросилась, заплакав. — Ты таким стал… Мужчина. Ты — настоящий мужчина. Как тебя не любить?! За эти два месяца я так прикипела к тебе… Я люблю тебя, Максим.

Меня смутило ее признание и неприкрытое обожание во взгляде, поэтому не оттолкнул, позволил выплакаться. Легко отшвырнуть и перешагнуть через распущенную мачеху, пнуть потерявшегося щенка сложнее.

— Иди, поспи, — я осторожно отстранил Владу.

— Хорошо, — кивнула поспешно. — Прости, что вела себя так. Ты ведь не бросишь меня? Не забудешь? Ты — единственный, кто у меня остался, — и макушкой потерлась о мой подбородок.

Блядь, чувствую себя Малышом из мультфильма про Карлсона: меня тоже хотят заставить «донашивать» жену за отцом. Мне было немного жаль ее, но не больше.

— Может, останешься? Это ведь и твой дом? — посмотрела на меня такими невинными глазами. Я только бровь вздернул. Моя жалость имела границы.

Я ушел. Увы, с Владой придется взаимодействовать — последняя воля отца, — а в остальном в пролете. Мачеха не первой свежести — и на что вообще рассчитывала? Неужели действительно думала, что мое затянувшееся холостячество с ней связано? Нет, в этом другая женщина виновата. После Дины вера в женщин пропала: нет, были в моей жизни и более аморальные барышни, но только она важна была. Первая любовь, которая единственной осталась. Конечно, я не любил ее до сих пор, но и другую полюбить не вышло.

Вообще это удивительное совпадение: случайно встретиться в сложный период среди двенадцати миллионов москвичей. Может, это знак? Расстались мы хреново. Как вспомню свое свинское поведение в клубе, тошнить начинало. Возможно, пора взрослым стать и все гештальты закрыть. Глядишь, отпустит.

— Дядь Толь, у меня просьба есть.

Я официально стал главным исполнительным директором «Астронефти», принял полномочия и ответственность. В «The Firm UK» я занимал высокий пост, но сейчас совершенно другой уровень. В моих руках теперь большая власть и сила: финансовая и даже политическая.

— Мне про человечка одного узнать нужно.

— Что за человечек?

— Женщина, тридцать четыре года, зовут Дина Власова, но она вроде бы замужем, поэтому фамилия могла измениться.

— Не густо, — задумчиво проговорил дядь Толя. — Фотка, может, есть?

Я открыл облачное хранилище. Нашел снимок, сделанный шестнадцать лет назад. Утро, рубашка на голое тело, Дина сексуально волосы назад отбросила, и я поймал этот момент.

— Здесь ей восемнадцать, но она не сильно изменилась.

— Знакомое лицо… Это не танцовщица, случайно?

— Стриптизерша.

— Да какая она стриптизерша! Так жопой виляла. У меня хорошая память на лица, — хитро улыбнулся, подмигнув: — И на крепкие задницы.

— В смысле? — переспросил.

— А что? Мне шестьдесят пять, но я же мужчина: люблю хорошие попки.

— Да черт с ними, с жопами этими, про Дину.