Романтичные сказки - Вероника Карпенко Страница 20

В пределах его холостяцкой берлоги появился новый предмет интерьера. Призванный хоть как-то ее разнообразить! Это была картина. Они купили её… А точнее сказать, отобрали! В гипермаркете мебели.

Магазин занимал собой целый этаж. И заблудиться здесь было проще простого! Ни один предмет не стоял в стороне. Каждый играл свою роль в бесконечном море вариаций на тему «уютной гостиной», «супружеской спальни», или «красочной кухни». Примеры удачно оформленных комнат шли один за другим. И оттого казалось, что ты гуляешь внутри каталога. Листаешь страницы, пытаясь представить себе, как будет выглядеть твое жилое пространство.

Они полдня провели, фантазируя, споря и оценивая жесткость матрасов. Нужно было с чего-то начать! Обзавестись первым «совместным имуществом». Макару понравилось кресло-мешок. Он долго смотрел на него, а после шепнул ей на ушко, как именно станет использовать эту обновку.

— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме секса? — хихикнула Рита.

— Рядом с тобой не могу! — он незаметно погладил её чуть пониже спины.

Они сделали круг, испытали на прочность диваны. И вдруг, в одном из отсеков, на тему гостиной, Рита увидела… альбатроса! Огромная птица парила на стыке миров. Художник так точно передал атмосферу полета, невесомости и свободы. Что даже в замкнутом помещении она ощутила привкус соленого моря.

Рита приблизилась к полотну. «Буревестник», — прочитала она. Фамилия живописца была незнакома. Не то, чтобы Рита была знатоком! Но чувство прекрасного в ней пробудилось.

— А это сколько стоит? — обратилась она к консультанту.

— Картина не продается, — с сожалением бросил мужчина. — Как и все предметы декора. Вазы, шторы, ковер, статуэтки.

Он поправил подушку на «образцовом» диване. И Рита подумала, что розовый цвет не пойдет. Лучше серый. А еще лучше — синий. Она протянула руку, желая удостовериться, что полотно — не муляж. Как, например, телевизор! Который, при близком рассмотрении, оказался картонным.

— Руками не трогать! — вскричал консультант.

Его возглас вернул из раздумий Макара.

— Что случилось? — он подошел и уставился на продавца.

В его присутствии тот не утратил свою деловитость:

— Ваша жена уточнила по поводу этой картины. Увы! Но она не имеет цены.

Макар усмехнулся.

— Ну, так давайте оценим её! В чём проблема? Тебе нравится? — обратился он к Рите.

Та сияла, как новенький чайник! И совсем не по поводу нарисованной маслом птицы. Просто слово «жена» до сих пор сладким эхом звучало в её голове.

— Угу, — Маргарита кивнула и уткнулась ему в плечо.

Этого оказалось достаточно, чтобы внутри у Макара заработал режим «супер-героя». Он взялся за дело, целью которого в этот раз был выбранный ею рисунок.

Консультант, растеряв последние аргументы, призвал на помощь коллегу. Затем они вместе ушли за подмогой, и вернулись втроем. Менеджер долго и старательно извинялся. Тем самым лишь подзадоривая Макаров азарт. Из магазина они вышли с картиной! Довольные не столько покупкой, сколько совместным триумфом.

— Почему Буревестник? — спросил он её уже дома.

— Потому, что он нас познакомил, — напомнила Рита.

Макар задумался. Она обняла его:

— Ну! Бассейн «Альбатрос». Это будет наш символ. Наш тотем!

— О! — воскликнул Макар и возвел глаза к небу. — Это Великая женская теория знаков!

Теперь Альбатрос поселился напротив окна. Правда, пока что он подпирал собой стену…

— Ай! Щиплет! — взвизгнула Рита.

Она сидела, поджав колени к груди. Подставляя голую спину для «обработки». Металл поцарапал нежную кожу, оставив на правой лопатке болезненный след.

Он подул на царапину. И Рита закрыла глаза, ощущая, как пальцы Макара нежно исследуют кожу.

— А ты у меня боевая! В тихом омуте, — он коснулся губами плеча.

— Я не хотела! Она сама напросилась! — с обидой буркнула Рита. — Мы в школе дружили, но… Я была… Как бы это сказать? Некрасивой подружкой!

— Ты была некрасивой? — от удивления он выронил ватку, пропитанную антисептиком.

Рита вздохнула:

— Ну… Я была худощавой и очень нескладной. Маме лень было заплетать косички, и она остригла меня «под мальчика».

Он вынул шпильку у неё из волос. И непослушные длинные локоны рассыпались по плечам. Темные на солнце, в свете торшера, они отливали огнем.

— Мне даже в автобусе как-то сказали: «Пацан, передай за проезд», — продолжила Рита. Ничуть не стесняясь ни своей наготы, ни откровений.

Он бережно распределил по спине её волосы:

— За то теперь ни у кого нет сомнений в том, что ты — девочка! Моя девочка.

От этих слов, от касаний стало трудно дышать! Рита откинулась на спину. Наблюдая за тем, как отблески света играют на сильных плечах. Он казался таким уязвимым в своей наготе. А может быть, это она различила под внешней броней его сущность?