Ненавижу тебя - Анна Шварц Страница 20

— Ты сладкая, как коктейль, Никольская, — произносит Элиас медленно и тихо, скользя взглядом по моему лицу и снова задерживаясь на губах, будто не в силах оторваться от них, — и такая же коварная. Либо я сегодня нажрусь, либо остановлюсь прямо сейчас.

— Бергман, ты закончил курсы пикаперов? — усмехаюсь я, стараясь, чтобы голос звучал достаточно твердо, а не так, будто я готова поднять белый флаг прямо сейчас. Мне на самом деле боязно, что он увидит, насколько меня увлек этот поцелуй. Ему останется всего лишь немного поднажать — и я окажусь у него в лапах. А потом он победно сожмет меня в когтях и съест без остатка. С него станется.

Мысленно я ставлю пометку, что больше этого не должно повториться.

Элиас хмыкает и отводит взгляд в сторону.

— Да, закончил. Они назывались “Как поцеловать женщину на второй встрече”. И еще экспресс-курс “как свалить от женщины, которая предвкушающе ждет тебя в ресторане”. Поэтому мне сложно прерываться, но сядь, пожалуйста, в машину, Настя.

— Ты поступаешь крайне некрасиво с Региной, Элиас, — я пожимаю плечами, хотя мне трудно говорить спокойно, потому что я все еще в плену его тела. Он не отодвинулся ни на миллиметр. И оставляет мне только один путь для отступления — развернуться, открыть дверь машины, сесть внутрь.

Элиас приподнимает бровь, иронично рассматривая, как ветер треплет мои волосы.

— Я всегда возвращаю людям их отношение. Регина оторвала меня с утра от работы, чтобы попробовать меня соблазнить под соусом делового разговора.

Ветер забирается под полы куртки, покалывая неприятно кожу.

— А сейчас ты пытаешься соблазнить меня, чтобы отомстить за то, что было еще в школе? — спрашиваю я тише, чем положено, потому что колючий холод царапает и мое горло.

— Ага. Я ужасно мстительный. Готов мстить тебе весь день и ночь, пока ты не попросишь у меня прощения, — Элиас улыбается так, будто получил Оскар за самую порочную улыбку в мире, а я закатываю в ответ глаза, — сядь в машину, Настя. У нас еще будет время обсудить все нюансы моей мести. Но на нас уже пялятся твои коллеги.

Он что, спиной видит? Я осторожно выглядываю, понимая, что действительно двое девушек курят возле дверей ресторана, наблюдая за нами и перешептываясь. Потом замечаю, что они прекрасно отражаются в окне машины Элиаса. Слава богу, глаз на затылке у него нет.

Я достаю телефон. Моей ладони приходится протиснуться между нами, и я краем глаза замечаю, как на губах Элиаса снова вспыхивает едва заметная улыбка, которую он тут же прячет.

Я все еще никак не могу сложить два и два в голове — вежливого и доброго толстяка, который дарил мне цветочки, и этого мачо, который только своим существованием вызывает развратные мысли. Надо бы проверить его паспорт, чтобы убедиться. Вдруг настоящий Элиас сейчас сидит где-нибудь в библиотеке, читая «Теорию квантовой физики», и трескает картошку фри, вальяжно вальяжно положив живот на коленки?

— У тебя осталось пятьдесят минут, Элиас, — сообщаю я ему, бросив взгляд на экран.

— Я справлюсь.

— Попробуй только распустить руки…

— У меня есть другие части тела, Настя. Могу обойтись без рук, если ты просишь.

Нервно выдыхаю, разворачиваюсь, отталкиваю задницей Элиаса, и он тихо смеется, пока я открываю дверь и сажусь в его машину.

Боже, как в другую жизнь попала. Я осторожно рассматриваю бежевый салон, который выглядит дорого и стильно. Элиас открывает дверь с другой стороны и садится на место водителя. Откидывается на спинку и роется в переднем кармане. Спустя секунду он вытаскивает… черт, не обманывал, зараза. У него реально в кармане была Нокиа-кирпич.

Он наклоняется через меня к бардачку. Открывает его, практически лежа у меня на коленях и закидывает туда этого древнего динозавра. Я успеваю заметить в бардачке чек и коробку из-под зарядки. Уже пустую.

Боже, нафига ему этот кирпич?

— И куда ты хочешь поехать? — интересуюсь у него я.

— К себе домой, Настя.

— Ты издеваешься, Бергман? Я пошла, — я берусь за ручку, дергаю дверь, но она не открывается.

— Упс. Двери-то заблокированы. Поздно дергаться, — слышу я смешок, и возмущенно поворачиваюсь к нему.

— Ты…

— Только не прыгай мне в лицо, как вчера, фурия, — Элиас кладет руку на руль, рассматривая меня, — ладно, Настя. Побуду сегодня приличным человеком… на час меня хватит.

Телефон в кармане начинает требовательно вибрировать, и я вытаскиваю его, в ответ сверля взглядом Элиаса, вкладывая в него все подозрение, чтобы до костей проняло.

— Да?

Бывший друг снова прикасается языком к верхней губе, рассматривая мои. Боже, нет, у нас точно не выйдет нормального свидания. Если в детстве Элиас был очень настойчивым в учебе, то сейчас он стал просто настойчивым. Я бы сказала, почти напролом прущим. Похоже, его мало заботят какие-нибудь моральные аспекты, правила приличия или еще что-нибудь… вижу цель — не вижу препятствий.

Только и я ведь не глупенькая девочка. До чего бы не дошло наше общение — мое сердце прочно и навсегда занимает один маленький человек, и вряд ли какой мужчина сможет выбить почву из-под моих ног настолько, что я буду страдать от неразделенной любви. В этом мое преимущество.

— Настя… — в динамике звучит голос матери, — ты скоро будешь? Мы гулять пошли, если что.

— Часик, мам. Погуляйте, скоро уже буду. Только оденьтесь хорошо, на улице ветер холодный.

Я сбрасываю вызов, чувствуя на себе взгляд Элиаса. Даже не собираюсь притворяться перед ним, что ребенок для меня не самое главное в жизни, как делают некоторые мои знакомые, пытаясь зацепить мужчину. Избегают любых разговоров, отмахиваются от звонков и отправляют детей к бабушке, приглашая мужчину домой… нет уж, это не для меня. Пусть даже такая тактика поставит на моей личной жизни огромный крест.

— Ну так что? — я поднимаю глаза, ожидая увидеть на лице мужчины то самое выражение «ой, как-то не хочу париться с такой»… Элиас наверняка выбирает в жизни только удобных девушек.

Но этот настойчивый мужик жрет меня все тем же взглядом. Я растерянно пихаю телефон в карман. Эй, на мне старая куртка, старые кроссовки и джинсы! Может, у него со зрением все плохо?

— Поехали, Настя, — произносит Элиас, усмехнувшись и заводит машину.

Рычание мотора почему-то я странно ассоциирую с ним. Кажется, в этом мужчине дури стало ровно столько же, сколько в этой тачке.

— И куда поехали?

— Наверстаем. Упущенные годы, — снова слышу смешок, и моя бровь приподнимается.

Чего-чего? И как же?