Лик бесчестья - Айрис Джоансен Страница 20

Ева кивнула. Ее взгляд уже был прикован к Логану. В черных джинсах и спортивном свитере он совершенно не походил на человека, сопровождавшего ее накануне. Дело было не только в одежде: в нем самом не осталось ни капли давешнего лоска.

– Плохо спится на новом месте?

– Отчасти. Почему Джил Прайс уехал среди ночи?

– Я дал ему поручение.

– В четыре часа утра?

Логан утвердительно кивнул.

– Поручение крайне срочное. Он вернется к вечеру. Я надеялся предоставить вам денек-другой на акклиматизацию, но, судя по всему, у нас уже не будет времени на раскачку.

– Тем лучше: мне не нужна акклиматизация. Давайте кости – и я принимаюсь за работу.

– Как говорится, если гора не идет к Магомету… Возможно, нам самим придется отправиться туда, где они находятся.

Ева стиснула зубы.

– Вы проведете оперативное обследование выкопанного и решите, стоит ли перевозить останки сюда. Не исключено, что мой источник предоставил неверную информацию и череп окажется слишком поврежденным для восстановления лица.

– Вы хотите, чтобы я присутствовала при эксгумации?

– Может быть.

– Ничего не выйдет. Я не кладбищенский воришка.

– Это может оказаться необходимым в случае, если не будет иной возможности…

– И думать забудьте!

– Мы еще вернемся к этому разговору. Необходимость вполне может отпасть. Вам понравилось кладбище?

– Почему все думают, что я должна приходить в восторг от… – Ева прищурилась. – Откуда вы знаете, что я побывала на кладбище? – Она покосилась на гараж. – Ах, да, вездесущие камеры! Учтите, Логан, мне не нравится, когда за мной шпионят.

– Камеры непрерывно держат территорию под наблюдением. Вы с Маргарет не могли не попасть в объектив.

Это звучало правдоподобно, но она сомневалась, что в жизни Логана есть место случайностям.

– Что мне понравилось, так это свежие цветы.

– Я поселился в доме Барреттов. По-моему, это делает меня их должником. Цветы – не слишком обременительный способ отдать долг.

– Теперь дом принадлежит вам.

– Вы так считаете? Барретты построили постоялый двор, жили и работали здесь больше ста шестидесяти лет, они – сама история. Между прочим, перед самым концом Гражданской войны здесь останавливался сам Авраам Линкольн.

– Еще один республиканец! Неудивительно, что вы купили дом.

– Многие из мест, где побывал Линкольн, я не купил бы и за символическую плату. Дело не в нем, а в моем сибаритстве: я очень ценю комфорт. – Логан пропустил Еву в парадную дверь. – Вы звонили матери?

– Еще нет. Позвоню вечером, когда она вернется с работы. – Ева улыбнулась. – Если она никуда не уехала. Она встречается с юристом из прокуратуры.

– Юристу повезло: ваша матушка – чрезвычайно милая особа.

– И при том неглупая. После рождения Бонни она доучилась в школе, а потом специализировалась как судебный репортер.

– Доучилась после рождения вашей… – Он запнулся. – Простите. Наверное, вам не хочется говорить о дочери.

– Нет, напротив. Я очень ею горжусь. Самим своим появлением она все изменила в нашей жизни. Вот на что способна любовь, – добавила она бесхитростно.

– Так многие говорят.

– Это правда, уж поверьте мне. Сколько я ни пыталась отучить мать от «крэка», все без толку. Наверное, я слишком усердно ее упрекала, слишком решительно осуждала. Видит бог, доходило и до ненависти. Но с появлением Бонни я изменилась. От прежней горечи не осталось следа. Мама тоже стала другой. Не знаю, может, просто в ее жизни сам собой наступил перелом, а может, до нее дошло, что «крэк» не позволит ей помогать мне с Бонни… Господи, как она ее любила! Хотя ее невозможно было не любить.

– Хорошо вас понимаю: ведь я видел ее фотографию.

– Правда, прелесть? – Ева вся засветилась. – Воплощение счастья! Она восторгалась каждым часом, который ей удалось… – Ева глотнула, но комок в горле мешал дышать и говорить. – Простите, дальше у меня не получится. Как только дохожу до этого места, у меня схватывает сердце. Но я прогрессирую с каждым разом.

– Хватит извиняться! – произнес он грубо. – Это я виноват: заставил вас о ней говорить.

– Вы меня не заставляли. Для меня важно не расставаться с ней, никогда о ней не забывать. Она жила, она стала частью меня – возможно, лучшей частью. – Ева отвернулась. – А теперь я, пожалуй, удалюсь в лабораторию и повожусь с Мэнди.

– Вы захватили с собой осколки? – спросил Логан удивленно.

– Конечно. Вряд ли из этого выйдет толк, но я не могу не попытаться.

– Конечно, не можете! – сказал он с улыбкой.

* * *

Уходя, она чувствовала на себе его взгляд. Наверное, не стоило демонстрировать ему свою слабость, но разговор сам по себе перемещался с одной темы на другую… Логан оказался внимательным и участливым слушателем, Еве даже показалось, что он искренне ей сочувствует. Возможно, так оно и есть. Возможно, она напрасно заподозрила его в ловком манипулировании людьми.

А если не напрасно? Хотя какая разница? Она не стыдилась своего отношения к Бонни, а он ни за что не сумел бы обратить ее слова ей же во вред. Если он что-то выиграл, то только ее ощущение близости к нему: разговоры о Бонни были для нее лучшим способом сойтись с человеком накоротке. Однако подобные узы были слишком тонки, легко рвались и нисколько не влияли на нее саму.

Ева открыла дверь лаборатории и подошла к столу, на котором оставила накануне свой чемоданчик. Открыв его, она стала осторожно доставать и раскладывать по столу фрагменты черепа. Сложить из них череп было все равно что решить головоломку, состоящую из мельчайших деталей. На первый взгляд это представало заведомо невозможной задачей. У нее чуть не выступили слезы от отчаяния.

Но она тут же напомнила себе, что восстановление облика Мэнди – ее работа, и она обязана найти способ ее выполнить.

– Привет, Мэнди. – Ева села за стол и взяла в руки носовую кость – самый крупный уцелевший фрагмент. – С этого и начнем. Не беспокойся: сколько бы времени это ни заняло, рано или поздно мы добьемся успеха.

* * *

– Дора Бенц мертва! – выпалил Джил в телефонную трубку.

– Черт! – Логан до боли стиснул зубы.

– Убита ударом ножа и, видимо, изнасилована. Ее нашла сестра в десять утра: они собирались вместе идти на занятия аэробикой. У сестры был ключ от квартиры. На ее стук никто не отозвался, и она сама отперла замок. Преступник вылез через окно. Полиция считает это обычным преступлением на сексуальной почве. Если это не так, то убийца все очень ловко сымитировал.