Голоса лета - Розамунда Пилчер Страница 20

К своему ужасу, Лора услышала дрожь в собственном голосе. Алек тоже это услышал, понял, что она расстроена, в смятении, и поспешил прийти ей на помощь.

— Сейчас не обязательно об этом говорить, потом все расскажешь. Когда Дафна уйдет.

— Дорогой, это намек? Ты предлагаешь мне убраться восвояси?

— Ни в коем случае. Пойду налью себе выпить. Ты тоже не откажешься?

— Ну… — Дафна вертела в руках пустой бокал, — если только самую малость. И не очень крепкого, а то мне еще домой ехать. Том убьет меня, если я разобью его машину.

Наконец Дафна уехала. Они смотрели, как ее автомобиль, петляя по дороге, исчезает за поворотом.

— Надеюсь, она не разобьется, — сказал Алек.

Они вернулись в дом, он захлопнул дверь. Лора мгновенно расплакалась.

Алек тотчас же обнял жену.

— Ну все, будет. Успокойся. Что случилось?

— Я не хотела, чтобы ты узнал от нее. Думала, мы сядем, выпьем и я сама тебе скажу… Я не хотела говорить ей, но она все трещала и трещала про Гленшандру, и в конце концов мне ничего не оставалось, как…

— Это все неважно. Главное — чтобы тебе было хорошо… Пойдем.

Обнимая жену за плечи, Алек привел ее в гостиную, усадил на то место, где недавно сидела Дафна, поднял ее ноги на диван. На подушке под головой Лоры еще сохранился запах Дафны. Ей никак не удавалось успокоиться.

— Я все откладывала и откладывала визит к доктору Хикли, боялась услышать, что мне нужна еще одна операция, думала, может, все само собой утрясется. Не утряслось. Только хуже стало.

Слезы струились по ее лицу. Алек сел на край дивана, достал из верхнего кармана чистый льняной носовой платок, дал его жене. Она высморкалась, но ей не полегчало.

— Когда ты ложишься в больницу?

— Через день-два. Доктор Хикли позвонит…

— Мне очень жаль. Однако это еще не конец света.

— Будет конец света, если на этот раз не поможет. Если это снова повторится… Она говорит, придется удалять матку, а я не хочу. Я так этого боюсь… Мне кажется, я не вынесу… Я хочу ребенка… От тебя…

Лора посмотрела на мужа, но не увидела его лица, потому что глаза застилали слезы. А потом не увидела, потому что он заключил ее в объятия и ей пришлось уткнуться лицом в его теплое уютное плечо.

— Все будет хорошо, — сказал он.

— Вот и Филлис тоже так говорит, но как это можно знать? — Она лила слезы на его синий в светлую полоску костюм. — А я хочу знать наверняка.

— Не все можно знать наверняка.

— Я хочу ребенка… — Я хочу подарить тебе ребенка взамен Габриэлы.

Почему она не может это сказать? Что не так с их браком, если она не в состоянии заставить себя произнести имя Габриэлы? Почему Алек никогда не упоминает про дочь, пишет ей письма в уединении своего офиса и, если получает ответные послания, держит это в тайне от Лоры? А между мужем и женой не должно быть тайн. Никаких тайн и секретов, они должны рассказывать друг другу абсолютно все.

И ведь нельзя сказать, что Габриэла исчезла без следа. Наверху, на чердаке, ее комната с ее мебелью, игрушками, рисунками, ее письменным столом. На комоде в гардеробной Алека — фотография Габриэлы, рисунок в серебряной рамке, что она нарисовала для него. Ну как он не хочет понять, что своим нежеланием говорить о дочери он создает преграду, которую Лора не в силах преодолеть?

Глубоко вздохнув, она отстранилась от него, снова легла на подушку, ненавидя себя за слезы, за свой ужасный несчастный вид. Платок, что дал ей Алек, пропитался ее горем. Лора яростно теребила его вышитый мережкой край.

— Если я не могу подарить тебе ребенка, значит, я не могу дать тебе ничего.

Алек не стал утешать ее банальностями. Но через некоторое время спросил обычным голосом, как ни в чем не бывало:

— Ты уже пила что-нибудь?

Лора покачала головой.

— Пойду принесу тебе бренди.

Он встал и вышел из комнаты. Она услышала, как он передвигается по кухне. Люси, потревоженная его возней, вылезла из своей корзины. Лора услышала скрежет ее когтей по линолеуму. Люси появилась в гостиной, подбежала к хозяйке и запрыгнула к ней на колени. Лизнула Лору в лицо и, ощутив на языке соль ее слез, лизнула еще раз. Потом свернулась калачиком и снова заснула. Лора высморкалась и убрала с лица непокорную прядь темных волос. Вернулся Алек. Принес виски для себя и маленькую стопку с бренди для жены. Дал ей бренди, пододвинул к дивану низкую банкетку и сел лицом к Лоре. Улыбнулся. Она тоже неуверенно улыбнулась в ответ.

— Теперь лучше?

Лора кивнула.

— Бренди — это лекарство, — сказал он ей.

Она сделала глоток и почувствовала, как бренди обожгло горло и потекло в желудок. Ощущение было приятное, успокаивающее.

— Ну а теперь, — сказал Алек, — поговорим о Гленшандре. Доктор Хикли считает, что тебе нельзя ехать?

— Да.

— И о том, чтобы отложить операцию, не может быть и речи?

Лора качнула головой.

— В таком случае Гленшандра отменяется.

Она сделала глубокий вдох.

— Вот этого я как раз не хочу. Не хочу, чтобы ты не ехал.

— Но я не могу оставить тебя одну.

— Я подумала, мы могли бы нанять сиделку. Миссис Эбни, я знаю, сама не справится, но можно было бы кого-то взять ей в помощь.

— Лора, я не могу оставить тебя здесь.

— Я знала, что ты это скажешь. Так и знала.

— А что, по-твоему, я мог еще сказать? Лора, я вполне обойдусь без Гленшандры.

— Как же обойдешься?! Нет. — Она опять заплакала, и теперь уже никак не могла остановить поток слез. — Ты ждал этой поездки целый год, это твой отпуск, ты должен поехать. И остальные…

— Они поймут.

Лора вспомнила выражение ужаса на лице Дафны, ее слова: «То есть Алек тоже не поедет?!».

— Не поймут. Просто подумают, что я и в этом такая же никчемная и занудная, как и во всем остальном, по их мнению.

— Ты к ним несправедлива.

— Я хочу, чтоб ты поехал. Ты должен поехать. Как ты не понимаешь, что это-то и убивает меня больше всего. Я путаю все твои планы.

— В таком состоянии ты не можешь ложиться на операцию.

— Тогда придумай что-нибудь. Филлис сказала, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

— Филлис?

— Я сегодня ездила к ней. После доктора Хикли. Спрашивала, нельзя ли пожить у нее после больницы. Подумала, ты поедешь в Гленшандру, если будешь знать, что я с ней. Но она уезжает во Флоренцию. Говорит, что отменит поездку, но я не могу этого допустить.