Мансарда для влюбленных - Алина Кускова Страница 20

Как Баланчин ошибался!

Самое интересное случилось сразу же после того, как художник встал к мольберту.

По пыльной сельской дороге мчался старенький автомобиль, за рулем которого сидел житель соседней деревни. Сзади него пристроились два незнакомца южной внешности и разного телосложения. Они пристально вглядывались в окрестности и повторяли на итальянском языке, что здесь уже были. Но везший их абориген не знал итальянского языка.

– Марчелло! Как же не знать Марчелло! – старался интеллигентно поддерживать беседу мужичок. – У нас его все знают, почитай, каждый с ним выпил! Марчелло такой хороший собутыльник, то есть, я хотел сказать, собеседник! Итальянец? А леший его знает. Бабка его в войну с каким-то подгуляла, может быть, с итальянцем. А может быть, и нет. Но, скорее всего, с ними, с иноземцами, раз его Марчеллой прозвали. Чего? Марио? Можно и Марио называть, чего уж там. Только я вам, товарищи туземцы, от всей души посоветую для начала задушевного разговора поставить на стол бутылочку.

Водитель пошарил рукой под сиденьем и выудил на свет бутылку мутного самогона.

– Двести рублей! – торжественно произнес он. – Первачок-с, крепчайшая штука, валит с ног медведя.

– Перке? – округлили глаза при виде бутылки иностранцы.

– Ну, перке или не перке, – пожал плечами водитель, – только мани вперед!

– Мани! Мани! – обрадовались те и принялись рыться в карманах.

– То-то, – усмехнулся селянин и отдал им самогон.

Марчелло Семенович Туесков жил в покосившемся доме на окраине деревни, но славился на всю округу своим разгульным поведением и необычным для простой русской глубинки именем, записанным в его паспорте каллиграфическим почерком сотрудника поселкового загса. Нет, связей с заграницей Марчелло Семенович никогда не имел, как и его спокойная, рассудительная матушка, подарившая сыну такое странное имя. Просто матушка уважала великих людей своего времени, среди которых особое место в ее сердце занимал Марчелло Мастрояни. Молодой девушкой она часто бегала в деревенский клуб на все его фильмы и тихо любила жгучего красавца итальянца. Ее, в свою очередь, любил Семен Туесков, за которого она и вышла замуж. Таким образом, Марчелло Туесков был ребенком истинной любви трех неординарных людей.

Сам же он вырос вполне обычным селянином со склонностями к злоупотреблениям. Туес-ков пил, курил, бил своих четырех (в порядке строгой очередности) жен, дрался с соседскими собаками, ругался нецензурными выражениями и грозил поджечь всю деревню. Но в то же время Марчелло Туесков любил своих односельчан и часто приглашал их к себе в гости, в свое временно холостяцкое, после скандального ухода последней жены, пристанище порока. Из пристанища гости, а в основном это были особи мужского пола, выползали на четвереньках и заплетающимися языками хвалили приветливого хозяина. У ворот их поджидали жены, посылая проклятия на ирода Туескова. Но тот, ничего не видя и не слыша по причине полной отключки, уже спал богатырским сном, набираясь сил для следующих пьянок.

Вставал Туесков поздно, поэтому итальянцам пришлось долго стучать в тяжелую дубовую дверь. Боясь переполошить всю округу, гости, так и не достучавшись, решили залезть в окно. Для этого им пришлось достать из прихваченных с собою чемоданчиков необходимые инструменты и вырезать стекло рамы. После того, как окно было открыто, они поочередно залезли в дом.

Эти манипуляции никого не удивили, народу к Марчелло ходило много и не всегда через дверь. Через окошко, правда, обычно вылетали обратно.

– Марио Берлусконни?! – В утреннем сумраке крохотной комнатухи над селянином склонились две загорелые рожи. – Вендетта!

– Чего? – пробурчал сонный Туесков, отмахиваясь от навязчивого видения. Перед этим ему как раз снились черти, затаскивающие его в пекло ада. Нечисть была такой же черной и наглой. Но слово «вендетта» четко отпечаталось в проспиртованном мозгу.

Марчелло Туесков узнал, что такое вендетта, после второй жены. Тогда пришел ее брательник и избил несчастного, ничего не подозревающего Марчелло, приговаривая при каждом ударе, что совершает над ним вендетту. Туес– ков, все еще прикидываясь спящим, тяжело вздохнул. Вот она, большая и чистая любовь! Как оборачивается на самом-то деле. Эх, Зинка, Зинка. Сирота сиротой, из-за чего, собственно, Туесков на ней и женился, а сумела нанять двух головорезов для сведения с ним счетов за их совместное трехнедельное прошлое.

– Зинка сволочь, – вслух вздохнул Туесков, поднимаемый с постели четырьмя иноземными руками. – Ребята! Господа киллеры! Давайте сядем за стол переговоров. Честное слово, четвертого числа по полудню она сама себя избила!

– С-во-ло-тсь? – переспросил один из иноземцев и вопросительно уставился на второго.

Тот пожал плечами. Туесков неделю не брился, его опухшую от беспробудного пьянства физиономию не смогла бы узнать даже родная мать, так любившая великого Мастрояни, на которого сын был совершенно не похож, разве что именем.

– Итальяно?! – грозно сдвинул брови тощий гость, тыча пальцем в Туескова.

– А как же! – Семенович гордился своей поверхностной принадлежностью к заграничному народу.

Он встал, скинул с себя руки незнакомцев и гордо выпятил живот. Можно было бы выпятить и грудь, но живот был больше и все равно выпирал бы, а для его соревнования с грудью у Туескова пока еще не было сил. Но они сразу появились при виде стоящей на столе бутылки с самогоном.

– Мама мия! – воскликнул Туесков и бросился за стаканами.

– Итальяно, – мрачно подтвердил тощий с нахмуренными бровями своему напарнику. Тот вместо ответа резанул себе по горлу ребром ладони.

– Марио Берлусконни?! – Толстый вытащил из кармана блеснувший длинным лезвием нож.

– Эх, мужики, – обрадовался Туесков, суетливо разливая горячительный напиток по стаканам. – Марио! Точно Марио! Марио так Марио. Давайте выпьем за здоровье! А после этого можете меня убивать. Эх, Зинка.

И он сунул стакан в руку толстого итальянца, тонкий, стараясь не вызвать у Туескова лишних, совершенно не нужных в данный момент подозрений, взял стакан сам.

– Господа киллеры, – торжественно провозгласил Марчелло Туесков, – чтоб за здоровье и до дна!

И показал пример, мигом опустошив стакан с мутной жидкостью.

– Мама миа, – пробормотал толстый и выпил следом за жертвой.

Тонкий подозрительно посмотрел на довольного Туескова, перевел взгляд на расплывающегося в улыбке сотоварища, хмыкнул и отпил один глоток. После этого немного посмаковал жидкость во рту и проглотил. Постояв пару минут с задумчивым выражением лица, он осторожно допил остальное.

– Молодец, убивец! – крикнул довольный Туесков и побежал на кухню за закуской.

То, что говорили в его отсутствие иностранцы, Марчелло не слышал. В этом ему фантастически повезло. Иначе, поняв, что двое непрошеных гостей обсуждают план его физического уничтожения, ему пришлось бы немедленно ретироваться и оставить не опорожненной целую бутыль самогона. Правда, несмотря на свое иноземное имя, других языков, кроме русского и русского нецензурного, Туесков не знал. Но, как известно, представители южных народностей предпочитают дополнять свою пламенную речь не менее пламенными жестами. И жесты эти были красноречивее любых слов.