Дитя фортуны - Элис Хоффман Страница 2

Рей лежала на спине и уже почти уснула, как вдруг Джессап наконец заговорил.

— Угадай, сколько «роллс-ройсов» я насчитал? — неожиданно спросил он.

Рей пришлось вытянуть шею и придержать соломенную шляпу, чтобы посмотреть на него.

— Ну, давай, — не отставал Джессап. — Угадай.

Рей пожала плечами. В те дни она вряд ли сумела бы отличить «форд» от «тойоты».

— Два?

— Восемнадцать, — торжествующе объявил Джессап. — Восемнадцать долбаных «роллс-ройсов» от Голливуда до Санта-Моники.

Эта цифра почему-то напугала Рей. На автостоянке жарился на солнце их голубой «олдсмобиль». За те семь лет, что он находился у них, на нем не появилось ни единой царапины. Честно говоря, именно поэтому Джессап так стремился в Калифорнию.

«В условиях Лос-Анджелеса, — объяснил он Рей, — любая машина может служить фактически вечно. Ни тебе снега, ни соли, ни ржавчины».

— Мне нет дела до чьих-то «роллс-ройсов», — сказала Рей. — Лучше купить свой.

Джессап стиснул зубы.

— Господи, — процедил он, — иногда мне кажется, что ты глупеешь прямо на глазах.

И пошел прочь, оставив ее лежать на песке. Приподнявшись на локте, она смотрела, как он подошел к воде. Остановившись у самой кромки, Джессап стал смотреть вдаль, словно мог разглядеть туманные берега Китая. Раздумывая над тем, что она сделала не так, Рей забыла перевернуться на живот, чтобы не обгореть. В результате, когда они вернулись домой, ее светлая кожа приобрела почти тот же оттенок, что и ее рыжие волосы, так что в ту ночь у Джессапа появился отличный предлог, чтобы спать в одиночестве.

В следующее воскресенье Рей не осмелилась предложить Джессапу поездку на пляж. Жара усилилась, и людей, страдающих легочными заболеваниями, просили не выходить из дома. Джессап практически весь день провозился с «олдсмобилем», закрыв нижнюю часть лица красной банданой и сняв футболку. В полдень, когда Рей принесла ему пива, Джессап выглядел уже не таким удрученным. Оторвавшись от работы, он снял бандану и даже поцеловал Рей. В тот же вечер он предложил ей пойти пообедать в один мексиканский ресторанчик, где кондиционер работал на полную мощность, так что можно было даже рискнуть заказать себе еще одну порцию острого чили. Рей надела хлопковое платье цвета лаванды и серебряные серьги. Джессап во что бы то ни стало должен заметить, как она хороша, и хотя он ей так ничего и нe сказал, но все же потянулся через столик и взял ее за руку.

В полутемном зале ресторана Рей удалось убедить себя, что у них снова все как раньше и все плохое уже позади. Но когда они вернулись домой, Джессап перестал обращать на нее внимание. Он прошел в кухню, не включая свет, и уставился в окно. Рей подумала, что это, наверное, из-за того, что завтра понедельник. Джессап работал на нескольких киностудиях — подвозил людей в аэропорты, доставлял видеокассеты, развозил по офисам, где было что праздновать, коктейли из креветок и копченое мясо. Джессап считал себя шофером, но на вопрос: «Чем вы занимаетесь?» с улыбкой отвечал: «Я раб».

Как-то раз, когда первая волна тепла только появилась, а поведение Джессапа только начинало странным образом меняться, Рей совершила промах, осведомившись у него, как прошел день.

— Как у меня прошел день? — переспросил Джессап на редкость слащавым голосом. — Ну, основную часть дня я провел, выполняя заказ по доставке партии кокаина, которая стоила больше, чем я заработал за всю свою жизнь. Вот как прошел мой день. Если тебе интересно, я могу рассказать, как провел всю неделю.

Но она не стала его ни о чем спрашивать. Когда они вернулись домой, Рей сразу поняла, что Джессапа мучает тяжкое разочарование. Он сидел у окна на кухне и бросал на «олдсмобиль» такие свирепые взгляды, что стало ясно: думает он о «роллс-ройсах» и эти мысли сводят его с ума.

Хуже всего было то, что Рей не знала, как сделать его хотя бы чуточку счастливее. Утром в понедельник она встала пораньше, чтобы приготовить завтрак и подать его Джессапу в постель. Мучаясь от жары, вскипятила воду для кофе и тихонько включила радио. После выпуска новостей слушателей пригласили на ток-шоу, в котором им предлагалось определить, когда произойдет следующий толчок. Наливая через фильтр воду, Рей поняла, что не хочет слушать про землетрясения: за последнее время она стала такой внушаемой, что просто физически ощущала, как вокруг нее рушатся здания. Однако сейчас, поддавшись расслабляющему воздействию жары и аромата кофе, она, сунув в тостер ломтики хлеба, стала слушать рассуждения о том, что если бы за перемещением птиц следили специальные радары, то множество городов было бы спасено. Ведь хорошо известно, что незадолго до какой-нибудь природной катастрофы птицы покидают город. Рей тут же приникла к оконному стеклу — все в порядке, недалеко от них на телефонных проводах примостилась стайка соек.

Рей поставила на огонь сковороду и положила на нее кусок масла, но когда вылила туда два яйца, то обнаружила в желтках пятна крови. Испугавшись, она тут же выбросила яйца в мусорное ведро, после чего тщательно вымыла сковороду. Разбивая следующую пару яиц, Рей думала о тех пятнах. Ей даже пришлось сесть и выпить стакан воды со льдом, чтобы успокоиться и убедить себя, что яйца попали к ней чисто случайно — просто они оказались в той самой коробке, которую она выбрала.

Рей посмотрела на часы: она боялась разбудить Джессапа. Хотя как он мог спать в такую жару, было выше ее понимания. Обычные люди всю ночь ворочались с боку на бок, но Джессап лежал под тонким белым одеялом абсолютно неподвижно. Наконец Рей поставила завтрак на белый поднос и налила две чашки кофе. Что еще может случиться? Ну, уволит ее Фредди. Ну, превратится в руины Лос-Анджел ее. Или Джессап шепотом скажет, что нашел себе другую женщину.

«Почему вы не уезжаете из Калифорнии? — звучал по радио голос из далекой Невады. — Неужели не понимаете, что птицы вас не спасут? Неужели не понимаете, что, оставаясь в Калифорнии, вы искушаете судьбу?»

Держа в руках по чашке кофе, Рей забралась на постель.

— Не шевелись, — предупредила она Джессапа.

Тот открыл один глаз и потянулся за чашкой.

Рей поставила свой кофе на ночной столик и вернулась на кухню. Когда она вошла в спальню с подносом в руках, Джессап уже выпил кофе и закурил сигарету. Стоя в ногах кровати, Рей смотрела, как он стряхивает пепел в пустую чашку. Одно она знала наверняка: Джессап бросил курить два года назад, когда они жили в Техасе.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я стану это есть? — спросил Джессап, взглянув на поднос с завтраком.

— Ты куришь, — заметила Рей.

— Знаешь, Рей, что мне в тебе нравится, — медленно произнес Джессап, — так это твоя наблюдательность.

Было время, когда Рей из кожи вон лезла, чтобы узнать о Джессапе как можно больше. Разумеется, тогда самым важным для нее было выяснить, нравятся ли ему длинные волосы и какой цвет одежды ей идет — голубой или зеленый. Когда Рей было четырнадцать, она повесила фотографию Джессапа на шкаф, чтобы получше запомнить его лицо. Именно это и стало основной причиной того, что Кэролин, мать Рей, решила переехать в Ньютон. Рей сходила с ума по Джессапу еще школьницей, и даже когда он окончил школу, а она только готовилась перейти в старшие классы, эта безумная привязанность нисколько не ослабла. Рей узнала о переезде только тогда, когда возле их дома остановился грузовой фургон. Рей заперлась в ванной и отказалась оттуда выходить.