Бесценный приз - Нина Милн Страница 2

Затем она через голову стянула черный джемпер, под которым оказалась белая блузка, и сбросила джинсы.

Желание овладевало им все сильнее.

— Так каков план? — спросил Нэйтен.

Взломщица была уже полностью одета так, что на первый взгляд ее можно было бы принять за одну из служащих отеля: она хорошо подготовилась. Белая блузка, черные брюки и даже папка-планшет в руках. Вглядываясь в ее лицо, пока она собирала волосы в пучок, он отметил волевой подбородок.

Взяв сумку, она открыла дверь и зашагала по коридору. Она шла уверенной походкой и выглядела так, будто была совершенно уверена в том, куда она идет и зачем.

Конечно же он ни в коем случае не допустит ее к своим гостям, но его просто завораживало зрелище того, как она работает. Она, пожалуй, первая «охотница», завладевшая его вниманием, и уж точно самая интересная из всех.

Но пришло время пустить по следу нарушительницы охрану. Адам повернулся к Нэйтену и заметил, что тот напрягся при виде женщины, проскользнувшей в дамскую комнату.

— Хорошо бы эта женщина и правда оказалась одной из «охотниц», хуже будет, если она проникла сюда, чтобы собрать бомбу.

Глядя на экран, Адам сосредоточился: не стоило исключать того, что незнакомка была вооружена. И не следует позволять себе очаровываться ею. Легким движением он поднялся из-за стола.

— Закройте женский туалет. Действуйте осторожно. Скажите, что там засор, и отправьте туда своих людей в форме сантехников.

Нэйтен кивнул.

— Я войду туда и выведу ее, — сказал он.

Адам покачал головой:

— Это моя ошибка. Я войду внутрь.

— Но…

— Никаких возражений, — ответил Адам. — Мы могли бы остановить ее раньше. Мне стоило только отдать распоряжение, но я не сделал этого. — Слишком увлекся созерцанием незнакомки.

— Я по-прежнему считаю…

Адам покачал головой. Подхватив свой пиджак, он решительно направился разбираться с охотницей за его деньгами.

* * *

Стоя в одной из кабинок женского туалета, Оливия ругала себя последними словами. Все, что ей надо было сделать, — переодеться в вечернее платье. Боже мой! Платье, которое она мерила дома без каких-либо затруднений.

Но идиотская молния в маленьком черном платье заела.

Повернувшись, она потеряла равновесие и ударилась коленом о туалетное сиденье.

— Ай! — Она прикусила губу и смолкла.

Пожалуйста, только бы никого не было снаружи. Хотя… С чего бы вдруг? Наверняка сейчас в отеле уже толпятся гости, и неудивительно, если кому-нибудь понадобится зайти в дамскую комнату подправить макияж.

В этом состояла суть последней стадии ее плана. Гости могли попасть в отель, только предъявив приглашение с печатью и кодом, подделать которое было невозможно. Это была частная вечеринка, ежегодное событие, на котором, благодаря аукциону, организованному Адамом Мастерсоном, собирали тысячи фунтов стерлингов для фонда поддержки больных миеломой. Но Оливия уже в отеле, а приглашения проверяли в фойе, так что она надеялась, что ей не грозит разоблачение.

Она собиралась дождаться, когда сюда придут другие женщины, и под их прикрытием покинуть туалет. Затем она нашла бы для себя какое-нибудь укрытие вроде пальмы в кадке и спряталась бы за нею, пока не пришло время ловить Адама Мастерсона.

В конце концов, ей всегда неплохо удавалось оставаться незаметной на вечеринках.

У нее в голове промелькнули воспоминания о хриплом смехе, треске, с которым вылетали пробки из бутылок с шампанским. Она ненавидела вечеринки, которые устраивала ее мать, хотя понимала отчаянное желание Джоди Эванс извлекать удовольствие из каждого мгновения своей жизни, из-за которого вокруг нее и собирались все эти странные люди. Оливия не обвиняла свою мать за развлечения; она всем сердцем желала, чтобы Джоди была счастлива. Сознание того, что она никогда не сможет отплатить матери за все, что она для нее сделала, мучило ее.

Закрыв глаза, она глубоко вздохнула. Ради всего святого, сейчас было не время пускаться в воспоминания! Каждую минуту сюда может кто-нибудь войти, так что ей нужно поторопиться. Она же гибкая! Она обернулась, чтобы дотянуться до молнии.

— Помощь не нужна? — Оливия так и застыла, услышав мужской голос.

Она медленно подняла голову и посмотрела на мужчину, который, должно быть, стоял на унитазе в соседней кабинке и наблюдал за ней. Оливия лихорадочно соображала, что ей делать, пытаясь подавить волну паники, которая вот-вот накроет ее.

Темные волосы, светло-карие глаза, прямоугольный подбородок, слегка искривленный нос… Ее внезапно поразило озарение.

— Это вы, — выдохнула она.

— Во плоти, — ответил он и нахмурился.

Оливия совершенно не представляла, как объяснить ему свое появление здесь. Выдавливать из себя объяснения, стоя полуодетой в кабинке женского туалета, как-то не очень ловко.

— Мистер Мастерсон, я могу объясн…

— Мне нужно проверить вашу сумку, — перебил он ее.

— Мою сумку?

— Да, вашу сумку, — ответил он нетерпеливо.

Оливия в смущении посмотрела вниз, на свою сумку. Снова подняла голову, и, посмотрев ему в глаза, в которых читалось раздражение, она поняла, что он не станет слушать ее, если она не выполнит его требование. Она неуклюже нагнулась, подняла сумку и услышала глухой стук: видимо, он спрыгнул с крышки унитаза; она открыла дверь и протянула ему сумку.

— Послушайте, это необходимо? — спросила она, вздрагивая от отвращения при виде того, как он внимательно исследует содержимое сумки.

— Да, — подтвердил он. — Шеф моей охраны опасался, что вы заперлись здесь с целью собрать бомбу.

Невероятно! У нее от страха засосало под ложечкой. Ее подозревают в том, что она террористка.

«Ну же, Оливия. Успокойся. Ты выкручивалась из ситуаций и похуже». — Она шагнула вперед, выходя из кабинки, и выпрямила спину.

— Я не террористка, я пришла сюда не для того, чтобы кого-нибудь ранить. Если…

Адам Мастерсон не смотрел на нее и, разумеется, не слушал. Вместо этого он поднес к уху телефонную трубку.

— Нэйт, — говорил он, — я проверил сумку. Наша взломщица заперлась в кабинке, чтобы переодеться, а не для того, чтобы собрать бомбу. — Он послушал какое-то время своего телохранителя, а затем убрал телефон в карман.

«Ну, хорошо. По крайней мере она не террористка», — подумал Адам, сохраняя суровое выражение лица.

— Послушайте, — сказала она. — Я правда, правда только хотела…

Он перебил ее, насмешливо фыркнув:

— Я знаю, что вы правда, правда хотели, и меня это правда, правда не интересует.