Любовь без правил - Хелен Диксон Страница 2

– Не плачь, Сара, – сказала старшая девочка женщине на скамейке. – Все будет хорошо.

Подняв голову, женщина улыбнулась ребенку, но ее плечи по-прежнему были уныло опущены.

Ева встала и, достав из кармана платок, направилась к огорченной троице.

– Могу я вам помочь? – спросила она, обращаясь к молодой женщине, и, наклонившись, улыбнулась плачущей девочке: – Дай-ка я вытру тебе слезы. – Ева ласково вытерла лицо малышки, серьезно смотревшей на нее большими синими глазами. – Как вас зовут?

– Я – Софи, – вежливо ответила старшая девочка, – а это моя сестра Эбигейл. Ей почти четыре, а мне пять лет.

– Неужели? Что ж, я очень рада познакомиться с вами, – сказала Ева, отметив, как хороши эти маленькие девочки с аккуратными личиками и блестящими каштановыми локонами. Сестрички были одеты в одинаковые голубые платьица. Взглянув туда, где играла Эстель, Ева помахала ей рукой: – Эстель, пока я поговорю с… – Она вопросительно взглянула на молодую женщину.

– Сара, Сара Лэйси, – тихо ответила та.

– Пока я поговорю с мисс Лэйси, почему бы тебе не пригласить Софи и Эбигейл поиграть с Джаспером. Хотите? – спросила она девочек.

Они кивнули, вопросительно глядя на Сару.

– Все в порядке, девочки. Вы можете пойти и поиграть. Я увижу вас отсюда.

Эстель, привыкшая к играм с непоседливыми сыновьями Бет, протянула руку Эбигейл, и девочки побежали по траве за Джаспером.

Улыбнувшись, Ева уселась на скамейку рядом с молодой женщиной. Бедняжке было явно не по себе.

– Надеюсь, вы не возражаете, чтобы ваши девочки поиграли с моей дочерью. Щенок не причинит им вреда. Кстати, меня зовут Ева Броди.

Молодая женщина покачала головой:

– Нет, я не возражаю. Я их няня. Им полезно общаться с другими детьми. К сожалению, это бывает так редко. Бедняжки. – Опустив голову, она с трудом подавила рыдание. – Простите.

– Ничего страшного, Сара, – ответила Ева и придвинулась ближе. – Вы больны?

– Просто немного болит голова, только и всего, – смущенно ответила девушка. – Со мной все будет хорошо. Мне уже гораздо лучше.

– Тогда почему вы плачете? Вы выглядите очень расстроенной.

– По правде говоря, миссис, в последнее время я сама не своя. Не знаю, что делать. Правда не знаю.

– Почему?

– Марк, мой жених, служит главным конюхом в большом доме в Суррее. Он сделал мне предложение, но это означает, что я должна уйти с работы и оставить девочек.

– И что в этом ужасного? Ведь о них может позаботиться кто-нибудь еще, например их мать?

– У них нет матери. Мой хозяин, лорд Стейнтон, отец девочек, собирается продавать дом, поэтому я и увела девочек так рано, чтобы избавить их от беспокойства. По всему дому снуют рабочие, и его светлость сейчас не в лучшем настроении. Все слуги, кроме меня и экономки, уволены, и очень скоро мы должны будем переехать в загородное поместье лорда Стейнтона в Оксфордшире. Я еще ничего не говорила Марку и ужасно боюсь. Мне кажется, он не поймет моей привязанности к девочкам.

– Если эта работа так для вас важна, почему жених не может поехать с вами?

– Лорд Стейнтон не может позволить себе других работников. Его дела идут из рук вон плохо, поэтому ему и приходится продавать дом в Лондоне.

– Даже если так, его проблемы вас не касаются, Сара. Лорд Стейнтон должен найти другую няню для девочек. Это не так уж и сложно. Не сомневаюсь, что на свете полно молодых леди с отличными рекомендациями, которые с радостью ухватятся за такой шанс.

– Я знаю, но детям уже пришлось пережить столько страданий за свою короткую жизнь, что у меня сердце разрывается при мысли, что придется оставить их. Я забочусь о них с тех пор, как Эбигейл исполнился год. Мне больно расставаться с ними. Это разобьет им сердце, и мне тоже, но я понимаю, что должна так поступить.

– Ваша забота достойна похвалы, Сара, но вы должны подумать о себе.

С лужайки до них долетел смех Эстель. Ева взглянула в ту сторону и увидела, как ее дочь возится в траве с Джаспером, который лижет ей лицо, а Софи и Эбигейл стоят в сторонке, не решаясь присоединиться к игре, но на их лицах светятся радостные улыбки. Она снова с беспокойством взглянула на молодую женщину.

– Вы выглядите измученной. Вам стоит пойти домой и прилечь, – заметила Ева.

Сара покачала головой:

– Это невозможно, хотя мне действительно пора возвращаться назад. – Она встала и, внезапно покачнувшись, прижала ладонь ко лбу, а другой рукой ухватилась за спинку скамьи. – У меня кружится голова.

Ева встала и взяла ее под руку:

– Пойдемте, я вас провожу. Я не могу отпустить вас одну.

– О нет. Вы очень добры, но я и так уже отняла у вас много времени.

– Я настаиваю. Кроме того, мне все равно нечем заняться. Где вы живете?

– Недалеко отсюда, прямо за парком, на Аппер-Брук-стрит.

– Это рядом с Беркли-стрит, где я живу. Пойдемте, дети, – позвала Ева. – Эстель, ты понесешь Джаспера. – Она улыбнулась, глядя, как дочь наклонилась и подхватила на руки Джаспера.

В особняке Стейнтонов полным ходом шла подготовка к переезду. Повсюду сновали рабочие, часть мебели в доме была накрыта чехлами от пыли, другую часть загружали в фургоны, стоявшие на улице. Держа за руки детей, Ева и Сара вошли в дом. Вид и внутреннее убранство особняка поразили Еву. Интерьер был выполнен в бело-золотых тонах, и она ясно представила, как элегантно здесь все выглядело до того, как начался весь этот хаос с переездом.

Ева уже собиралась попрощаться с Сарой и девочками, но неожиданно Джаспер вырвался из рук Эстель, плюхнулся на пол и, звонко лая, ринулся к широкой лестнице, расположенной в центре просторного вестибюля.

– Не беспокойтесь! – воскликнула Сара. – Я принесу его.

Девочки расселись на ступеньках лестницы, с интересом разглядывая рабочих. Ева посторонилась, пропуская двух мужчин, выносящих из дома зеленый диван с золотыми полосками, и резко обернулась, услышав громкий голос:

– Эй, вы, черт вас дери, осторожнее! Этот портрет стоит целое состояние. Испортите, и никто его не купит.

Ева торопливо направилась к мужчине – темной и грозной фигуре без пиджака. Серые брюки подчеркивали его мускулистые ноги и бедра, а белая рубашка была небрежно расстегнута, обнажая загорелую грудь. Черные как смоль волосы блестели, словно шкура пантеры. На лице Евы застыла маска негодования.

– Как вы можете сквернословить при детях? – строго спросила она и заметила, как напряглись его плечи при звуке ее голоса, а когда он обернулся, она догадалась, что ему стоит усилий сдерживать ярость. Он смотрел на нее с таким видом, словно она сошла с ума, осмелившись вторгнуться в его владения.