Пойми и прости - Дж. П. Моннингер Страница 2

Именно тогда и появился Джек.

— Не могли бы вы подержать? — спросил он.

Я не обратила внимания. Не поняла, что этот вопрос адресован мне.

— Мисс?

Затем кто-то повесил рюкзак мне на плечо.

Я посмотрела вверх. То была наша первая встреча.

Мы уставились друг на друга, не в силах отвести взгляд.

— Что? — спросила я, осознав, что пора заполнить паузу.

Он был прекрасен. На самом деле этого описания мало. Он был очень высоким, метра два, и к тому же стройным. На нем были обычные оливковая толстовка и синие джинсы, но то, как они на нем сидели, делало этот наряд самым оригинальным в истории нарядов. Кто-то или что-то однажды сломало его нос, и теперь он изгибался в форме апострофа. У него были хорошие зубы и улыбка, украшенная ямочками на щеках. Совсем скоро он тоже поймет, что это оно. Его волосы были черными и кудрявыми, но не афро, а как у члена Общества мертвых поэтов. Я не оставила без внимания и его руки; они были огромными и тяжелыми, будто он не боялся работы, и напомнили мне — всего немного, совсем чуть-чуть, потому что это звучит глупо даже в мыслях, — руки Хью Джекмана, мать его, Росомахи. Этот парень казался безразличным, тщательно растягивая слова. Тем не менее подмигиванием он дал понять, что его что-то рассмешило и он захотел поделиться этим с тобой. Было неясно, в чем дело и как это относится ко мне, но уголки моих губ предательски приподнялись. Меня разозлило, что он заставил меня улыбнуться, и я попыталась опустить взгляд, но его глаза не позволили мне это сделать. Он ехидно пялился на меня, а затем я снова услышала его просьбу.

— Пожалуйста, не могли бы вы подержать это, пока я взберусь наверх? — спросил он, снова протягивая мне рюкзак. Он не отводил взгляд.

— Взберетесь куда?

— Сюда, наверх. На багажную полку. Вот увидите.

Он взвалил свой рюкзак мне на колени. И я подумала: «Ты мог бы оставить его в проходе, Росомаха». Но затем он достал спальный мешок, расстелил его на багажной полке напротив меня, и я не смогла не оценить его способности. Меня впечатлила его широкая спина, и, когда он наклонился за рюкзаком, я смущенно опустила взгляд.

— Спасибо, — сказал он.

— Не за что.

— Джек, — сказал он.

— Хезер, — сказала я.

Он улыбнулся. Устроил рюкзак вместо подушки и взобрался наверх. Полка оказалась слишком узкой для него, но он втиснулся и пристегнулся ремешком, чтобы не упасть, если поезд будет слишком качаться.

Он взглянул на меня. Какое-то время мы снова не могли оторвать друг от друга взгляда.

— Спокойной ночи, — прошептал он.

— Спокойной ночи, — ответила я.

2

Звучит глупо, но по тому, как человек спит, можно много чего сказать о его характере. Люблю наблюдать за спящими людьми. Иногда я даже фотографирую их, хотя Констанция и говорит, что это странно. Во всяком случае, я наблюдала за Джеком в небольших вспышках, как в кино. Поезд мчался вдоль уличных фонарей, которые периодически освещали его лицо. По выражению лица спящего человека можно понять, спокоен ли он, трус или смельчак, весельчак или серьезный.

Джек спал мирно, лежа на спине. Его ресницы были густыми — да, у него отличные, пушистые ресницы, — а зрачки время от времени шевелились под веками в фазе быстрого сна. Его губы приоткрылись, слегка оголив зубы, а руки скрестились на груди. Этот мужчина был просто прекрасен, и я дважды поднималась на ноги, чтобы размять спину и полюбоваться на него поближе. Черно-белые вспышки напомнили мне фильмы Феллини.

Я все восхищалась им, когда вдруг зазвонил мой телефон. Мамазавр.

— И где теперь моя любительница приключений? — спросила мама, попивая утренний кофе. Я представила ее на нашей кухне в Нью-Джерси, ее наряд ждет на вешалке на втором этаже, пока она пьет кофе и ест свой безуглеводный завтрак из крохотной тарелочки.

— Еду в Амстердам, мам.

— О, как интересно. Ты уже покинула Париж. Как девчонки?

— Все хорошо, мам. Ты где?

— Дома. Пью кофе. Папа уехал в Денвер по делам на пару дней. Он попросил меня набрать тебя, у нас накопилась целая тонна писем для тебя из Банка Америки. Кажется, что-то по кадрам, еще страховка, но, я думаю, некоторые из них все-таки стоят твоего внимания.

— Я помню, мам. Я уже говорила по телефону с кадровиками.

— Слушай, я всего лишь передала его слова. Ты же знаешь, папа переживает. Он любит, когда все под контролем, тем более ты будешь работать на его друга.

— Я знаю, мам, — сказала я. — Они не наняли бы меня, если бы не были уверены, что я справлюсь с работой. Мой средний балл — 3.9, и мне предлагали целых три должности. Я знаю французский, немного японский, хорошо пишу и произвела хорошее впечатление на собеседовании, а еще…

— Конечно, — перебила мама. Она прекрасно все это знала, да и я вела себя слишком самоуверенно. — Конечно, милая. Я не имела в виду ничего плохого.

Пытаясь сохранить равновесие, я сделала глубокий вдох.

— Знаю, что меня ждет бумажная работа, но я подготовлюсь в августе, прежде чем приступить к ней. Скажи папе, чтобы он не переживал. Все будет хорошо. У меня все под контролем. Ты ведь знаешь, я никогда не бросаю начатое. Ему не стоит волноваться. И, на секундочку, я просто помешана на точности.

— Я знаю, солнышко. Он просто немного запутался, вот и все. Он хочет, чтобы ты увидела Европу, но эта работа очень много для него значит. Инвестиционно-банковские услуги, милая, — это…

— Я поняла, мам, — сказала я, представив, как этот «Тирекс» поднимает меня с земли своими клыками, а я беспомощно болтаю ножками. Я перевела тему на своего кота. — Как дела у мистера Барвинка?

— В последний раз я видела его еще утром, но он где-то недалеко. Он настолько толстый, что у него уже складки свисают, но это животное все равно не прекращает есть.

— Поцелуешь его за меня?

— Как насчет того, чтобы я просто погладила его за тебя? Он грязный, милая. На нем наверняка куча микробов, я даже боюсь подумать сколько.

— Мам, он живет с нами уже пятнадцать лет.

— Думаешь, я не знаю? Это ведь я кормлю его и вожу к ветеринару, ты знала об этом?

— Я знаю, мам.

Я перевернула свой iPad. Меня раздражало собственное отражение на экране. Почему я должна спорить с мамой о коте по дороге в Амстердам? Какой-то бред. К счастью, Эми пришла мне на помощь, проскользнув мимо. Она многозначительно подняла брови. Виктор последовал за ней. Бог знает, куда они пошли, но Польшу вот-вот завоюют.

— Слушай, мам, мы уже подъезжаем к Амстердаму, — соврала я. — Нужно собирать вещи. Передай папе, что я займусь бумагами, как только приеду домой. Обещаю. Скажи, чтобы он не волновался. Я списывалась с людьми из офиса, так что в сентябре приступлю к работе с новыми силами. Все в порядке. К тому же они, кажется, рады принять меня и одобрили, что я отправилась в эту поездку. Они меня поддержали, мам, потому что знают, что потом я выложусь на полную.