Святость и соблазн - Хелин Вэлли Страница 2

О том, куда он исчезает после окончания смены, Руперт не говорил никому, особенно своему брату Остину и Дороти Винсворт, почти что члену семьи и сестре медицинского центра, которую угораздило оказаться на дежурстве именно в день инцидента с Флоренс. Они никогда не поняли бы той необъяснимой тяги, заставляющей его являться сюда каждый Божий вечер, а тем более того, что именно привлекало его в Флоренс. Собственно говоря, он и сам знал наверняка только одно: она нуждается в помощи, нуждается в нем, но этой причины было ему вполне достаточно.

Откуда она взялась и как очутилась на горящем складе краски, было такой же загадкой для нее самой, как и для Руперта, не говоря уже о полиции и следователях пожарной инспекции. Насколько можно было судить, в памяти Флоренс образовалось множество провалов, и он совершенно не видел причин, по которым не мог бы помочь ей их заполнить.

Двери лифта открылись. С кислой гримасой на лице Руперт вышел в коридор четвертого этажа центра. Если бы только его брат узнал о том, что он вновь собирается разыгрывать из себя рыцаря в сверкающих доспехах, то сделал бы все, что в его силах, чтобы помешать этому.

Повернув налево, он направился к расположенной в самом конце длинного коридора двери, кивая на ходу суетливо снующему туда и сюда медицинскому персоналу. Вне всякого сомнения, брат решил бы, что он окончательно спятил, и, если говорить честно, возможно, был бы прав. Что он знает об этой загадочной женщине, кроме того, что цвет ее глаз представляет собой крайне необычную комбинацию зеленого и золотистого цветов, что длинные пряди ее волос цвета корицы спадают почти до середины спины и что она имеет странное пристрастие к высококалорийной пище?

Будучи довольно миниатюрной, Флоренс обладала, тем не менее, фигурой, вполне способной вызывать интерес у мужчин, и приятным мелодичным голосом, вернувшимся к ней после того, как исчезли все последствия отравления дымом.

По каким-то не поддающимся никакому разумному объяснению причинам с того самого момента, как Руперт обнаружил эту бесфамильную Флоренс в окружении бесчисленных банок с краской в горящем помещении склада, таинственная незнакомка все больше и больше занимала его воображение.

Первую ночь он провел около нее в палате медицинского центра. Его смена закончилась, но Руперт остался, поначалу пытаясь уверить себя в том, что поступает подобным образом исключительно по ее же собственной просьбе, тронувшей его сердце. Хотя это был далеко не первый случай, когда жертва экстремальной ситуации хотела, чтобы он остался с ней подольше, до происшествия с Флоренс Руперт всегда заверял спасенных им людей в том, что лечащие врачи прекрасно о них позаботятся, и удалялся восвояси без малейшего зазрения совести. Но нечто в ее голосе, нечто не вполне понятное ему самому подействовало на него таким образом, что уйти стало просто невозможно.

На следующий день, однако, тяга к подобному героизму начала уступать место беспокойству, вызванному одной простой причиной: Руперт оказался не в состоянии выбросить Флоренс из головы.

Эта единственная жертва из тех сотен, с которыми ему довелось иметь дело за шесть лет работы в службе спасения, застала его врасплох, затронув эмоциональные струны, ранее тщательно скрываемые от всего мира, что не могло не беспокоить его. Слов нет, Флоренс была симпатичной, милой и трогательно испуганной женщиной. Однако это действительно не означало, что надо изображать из себя этого самого рыцаря.

На следующий день Руперт привез в медицинский центр сорвавшегося в строительный котлован рабочего и, черт бы его побрал, оказался настолько глуп, что поинтересовался у лечащего врача Флоренс ее самочувствием. Из простого любопытства, снова и снова уверял он себя.

Уверял до тех пор, пока не окончилась очередная смена и он не отправился прямиком в больницу.

Стоило ему войти в палату, как все аргументы насчет простого любопытства и заботы о ближнем испарились без следа. Когда Флоренс подняла на него взгляд и слабо улыбнулась, сердце его забилось так, будто собиралось выскочить из грудной клетки.

Придвинув к кровати стул, он сел рядом и просидел — как и все последующие вечера — до тех пор, пока она не уснула, и только потом вернулся в свой маленький дом на берегу моря. Познакомиться с Флоренс поближе оказалось не так-то легко, тем более что память о пожаре была еще жива в ней. Но все же Руперту удалось узнать вполне достаточно, чтобы почувствовать себя чрезвычайно заинтригованным, более того, несколько сбитым с толку.

Теперь дошло уже до того, что он, кажется, просто не мог не видеть ее.

Руперт отворил дверь в палату Флоренс и замер на пороге. Она подняла на него взгляд, однако, судя по сжатым в тонкую линию губам и мрачному выражению лица, была отнюдь не рада его внезапному появлению.

К своему великому удивлению, Руперт увидел, что Флоренс не одна. В палате находились двое мужчин, одетых в обычные костюмы, но, несомненно, имеющих отношение к полиции. Один из них, молодой и долговязый, стоял в ногах кровати. Другой, старше и плотнее телосложением, небрежно прислонился спиной к стене возле окна, выходящего на стоянку служебных автомобилей.

Старший из двух полицейских бросил на Руперта хмурый взгляд.

— Вам придется зайти позднее, — заявил он, не отрываясь от стены.

Флоренс перевела на него взгляд.

— Нет, он останется здесь! — отрезала она, и капризный тон неприятно поразил его. Та Флоренс, которую он знал до этого, выглядела гораздо более мягкой и вежливой. Очевидно, в этой женщине было больше тайны, чем казалось на первый взгляд.

Более молодой полицейский внимательно оглядел Руперта с ног до головы.

— Вы ее адвокат?

Подойдя к кровати, Руперт положил пакет на тумбочку.

— Нет. Просто друг, — осторожно ответил он. — Какие-нибудь проблемы, офицер?

Работая в службе спасения, Руперт общался с представителями власти практически каждый день. Однако они обычно были либо полицейскими в форме, либо представителями отдела расследований департамента пожарной безопасности.

Флоренс недовольно фыркнула.

— Я же вам уже говорила, что, должно быть, потеряла сумочку во время пожара. У меня нет никакого удостоверения личности.

— Что тут происходит? — вмешался Руперт, ощущая потребность защитить ее.

— Мы просто пытаемся выяснить, каким образом мисс или миссис… простите, не знаю, как к вам обратиться, — полицейский язвительно улыбнулся, — оказалась на том складе краски. Тем более что склад был уже закрыт, а посторонние туда не допускаются.

Лихорадочный румянец на щеках Флоренс стал заметно гуще.

— Я вам уже сказала, что абсолютно ничего не помню.

— Какая удобная позиция, — пробормотал полицейский помоложе.

— Боюсь, что, пока ко мне не вернется память, я ничем не смогу вам помочь.

Поняв, что большего им не дождаться, пожилой полицейский наконец оторвался от стены и кивком указал коллеге на дверь.