Отчаянная девчонка - Мэг Кэбот Страница 2

Катрина долго не могла поверить в историю с художественной школой.

– Но ведь ты умеешь рисовать! – возмущалась она.

Я печально кивнула. Приятно хотя бы то, что не я одна считаю, что торчать часами за мольбертом пустая трата времени.

– Это в духе Люси, – заключила Катрина. Мы выгуливали Манэ, моего пса, в Бишоп Гарден. Это то самое место, где хоронят всех известных жителей Вашингтона – всего в пяти минутах ходьбы от моего дома. К счастью, Манэ здесь нравится больше всего, по–видимому, из–за несметного числа белок.

Вот, кстати, и еще один довод против художественной школы Сьюзен Бун – если я туда пойду, некому будет гулять с Манэ. Тереза ненавидит пса, несмотря на то, что он перестал жевать провода. Кстати, по мнению доктора Ли, собачьего психотерапевта, в дурном поведении питомца виновата я, потому что назвала его Манет (отчетливо слышится «нет» на конце). Когда мы поменяли кличку на Манэ, пес действительно стал просто ангелом… А вот папа не очень–то обрадовался счету на 500 долларов от доктора Ли.

Тереза говорит, что ей и так приходится убирать за всеми, и не хватало еще выгуливать здоровенного ньюфаундленда.

– Просто не могу поверить, что Люси это сделала, – вздохнула Катрина. – Какое счастье, что у меня нет сестер.

Катрина, как и я, средний ребенок (возможно, поэтому мы так хорошо ладим), только у нее два брата – ни один из них ничем не примечателен. Катрине крупно повезло.

– Знаешь, если бы это не сделала Люси, то Крис непременно бы настучала, – размышляла Катрина, пока мы брели по дорожке парка. – Она тебя ненавидит. Ну, за то, что ты берешь деньги с нее и ее друзей.

А вот в этом–то и состояло основное удовольствие: всем, кроме Крис и ее свиты, я рисовала бесплатно. Началось все с того, что шутки ради я нарисовала Катрину с ее любимчиком Хитом Леджером. И вот вскоре образовалась целая очередь из желающих получить свой портрет с той или иной знаменитостью. Я не собиралась брать за это деньги – просто радовалась, что могу сделать друзьям приятное.

Когда девочки–иностранки, дочери послов и дипломатов, тоже стали просить рисунки, я не могла им отказать, потому что знала, как это грустно – оказаться в чужой стране без друзей и языка. Несколько лет назад мой папа работал в североафриканском отделении банка, и мы на год переехали в Марокко, Я бы очень обрадовалась, если бы кто–нибудь подарил мне тогда портрет Джастина Тимберлейка, а не ржал над тем, что я не знаю, как будет по–арабски: «Можно мне в туалет?».

А потом меня завалили просьбами девчонки из подготовительной группы. И с них я тоже не могла брать деньги, опять же потому, что сама побывала в их шкуре. Когда я вернулась из Марокко, у меня были серьезные проблемы с дикцией – я шепелявила, – ив этой самой группе мне пытались исправить речь.

Так вот, когда я в первый раз пришла на урок в свой прежний класс, Крис Парке, которая до отъезда считалась моей лучшей подругой, посмотрела на меня как на призрак, который материализовался из воздуха, и спросила:

– А ты кто такая?

Она явно забыла, что не так давно мы каждый день играли в Барби у меня дома – теперь она зациклилась на мальчиках. С тех пор мы не общались.

Итак, я объявила, что буду бесплатно рисовать девчонкам из подготовительной группы, иностранкам и, конечно, своим друзьям. Ей–богу, я чувствовала себя представителем Организации Объединенных Наций и послом доброй воли: поддерживала обездоленных и помогала малоимущим.

Но Крис Парке, к несчастью, стала старостой, и одновременно с этим – главным источником моих неприятностей. И все потому, что деньги я брала только с нее и ее друзей.

А она как думала? Что я буду заставлять платить Катрину, которая была теперь моей лучшей подругой, – после того как я вернулась из Марокко и Крис меня бросила. Кстати, Крис никогда не упускала шанса посмеяться над длинными Катриниными юбками, в которые ту упорно облачала мама, ортодоксальная католичка.

И после всего этого я еще должна заискивать перед Крис! Перед Крис, которая не замечает тех, у кого рост ниже метра восьмидесяти и кто не одет с ног до головы в супермодные тряпки. Другими словами, тех, кто не похож на нее.

Мы с Катриной брели по Бишоп Гарден и рассуждали о невыносимой несправедливости бытия, как вдруг прямо перед нами затормозила машина и из окна высунулась моя мама,

– Привет, девочки, – поздоровалась она, отстранив папу, который сидел за рулем. – Не хотите пойти посмотреть на выступление Люси?

– Ма–ма, – недовольно протянула Люси с заднего сиденья, – не надо, а? Во–первых, они ни за что не пойдут, а если и пойдут, то… Посмотри на Сэм! Я умру со стыда, если нас увидят вместе.