Я балдею от его ямочек - Юлия Комольцева Страница 2

Пожалуй, из всех людей на свете, кроме деда и тренера, она теперь воспринимала только их – маленьких детей.

И еще для одного было сделано исключение.

Лина как раз думала о нем, когда вдруг раздалась трель сотового. Уверенная, что звонит мать, – больше просто некому! – Лина не обратила внимания. Недовольно сопя, дед оторвался от чистки картошки. Предложил:

– Может, все-таки поговоришь?

Он всегда это предлагал.

Она отвечала по-разному, в зависимости от настроения. Однажды сорвалась в истерике, орала, пусть сам говорит со своей ненаглядной дочкой, если соскучился, а лично у нее, Лины, никакого желания нет слышать ее голос.

Звонки продолжались.

Дед пошел на звук, в поисках телефона. Иногда он действительно сам отвечал. Переговоры проводил в коридоре, так что Лина не знала, о чем они.

На этот раз он протянул ей трубку, стараясь скрыть удивление.

– Это не Рита. Незнакомый номер.

– Да она, она, – отмахнулась Лина, скорчив гримасу, – догадалась наконец-то с чужой мобилы набрать. Думает, я дура.

Дед высказался в том духе, что это предположение не лишено оснований. Раз Лина не соображает, что такие глупые уловки говорят об исключительном материнском отчаянии.

– Она же понимает, что ты все равно дашь отбой! Просто хочет услышать твой голос!

Лина закатила глаза, показывая, что не верит в такие сентиментальные порывы. Дед сердился и что-то доказывал. А телефон все звонил.

Если бы кто-то подслушал препирательства внучки с дедушкой, момент был расценен явно как нелепый и не стоящий подобного накала. Но некому было подслушивать, некому заглядывать в их комнату. Некому звонить.

Вот в чем соль.

– Между прочим, номер местный, – вдруг заметил дед.

Лина выдохнула. Ее ужасно выматывали ссоры с дедушкой.

– Ну, значит, ошиблись. Скинь да и все.

– Аполлинария Матвеевна! Какая же ты все-таки! – Тон у него сменился мгновенно. Дед расслабился и заулыбался. – А может, это что-то важное?

Телефон не унимался. Важное или нет, а упрямство абонента вырисовывалось отчетливо.

Замычав с досады, Лина выхватила трубку и рявкнула:

– Слушаю!

– Линка, привет! А я звоню, звоню, ты не берешь!

– Это кто? – Опешила от свойского, дружеского вопля Лина.

– Она меня не узнала, – заржали на том конце провода, – ты чего делаешь, май дарлинг? Давай ракетку в зубы и дуй на вокзал, автобус через полчаса.

У Лины мелькнула безумная мысль о том, что она упустила какой-то турнир.

Голос продолжал командовать:

– Будешь в паре со мной играть. Под мостом. Андестенд?

– Неа-а, – в несвойственной ей манере, совершенно сбитая с толку, протянула она.

– Федь, это ты что ли? – Пришла догадка через мгновение.

Из знакомых только Федор, самый старший в группе, разговаривал подобным образом, в приказном порядке и вставляя английские словечки.

– Попала! – Снова развеселился он. – Ну, давай резче, мы тебя ждем.

Лина с непривычной робостью уточнила, кто это, мы. Федя раздражено прикрикнул:

– Тебе список скинуть? Или фото прислать? Ты играть хочешь? В Хосте под мостом сейчас свободно, андестенд ми?

– Ес, офкос, – машинально отбила Лина, – фенкью вери мач, ай эм квикли.

– Ну квикли так квикли.

И пошли гудки.

Обалделая, Лина пару секунд таращилась на деда. Он держал лицо – непринужденная улыбка, безмятежный взгляд.

– Меня пригласили поиграть. Ребята из группы.

– Ну и хорошо, ну и ладненько.

Она сорвалась с места, как собака с цепи. И заметалась, засуетилась, пихая вещи в спортивный рюкзак. Дед делал вид, что ничего особенного не происходит. Но Лина-то знала, себя-то не обманешь. Почти два года она притворялась, что ей нет дела до мнения окружающих, что в ее замкнутом мире ей комфортно, и ничего другого не надо.

Надо. Необходимо. Одна лишь мысль, что она кому-то нужна – не случайному сопернику по корту! – необычайно вдохновляла.

Перед выходом Лина даже у зеркала притормозила. Ничего интересного там не показали. Обычная девочка-подросток. Удобная короткая стрижка, бледные губы, облупленный от загара нос. Глаза большие, выразительные, но цвет невнятный – то ли карий, то ли зеленый. В крапинку.

Ладно. Жить можно.

– Ты очень хорошенькая, – сказал за спиной дед, – вся в мать!

Он всегда знал, как ее подбодрить.

– Да ну тебя, дедушка!

– И тебя, бабушка!

Дед протянул дождевик.

Меряя сапогами лужи, больше похожие на озера, Лина с улыбкой думала, что только сумасшедший в такую погоду радуется прогулкам.

Она была без ума от тенниса.

И не она одна, как выясняется.

Когда Лина оказалась на вокзале и увидела у пригородных касс ребят, улыбка ее невольно стала шире. Догадки оправдались. Рядом с Федором стоял Егор.

Она замедлила шаг. Она всегда так делала, чтобы посмотреть на него подольше.

Нельзя сказать, что его внешность особо привлекала внимание. Невысокий, плотный, темноволосый, но с выгоревшим чубом. Когда он улыбался, ямочки на щеках делали его похожим на шкодливого карапуза.

В целом Егор ничем не выделялся из толпы, разве что модными шмотками. Но это Лина узнала лишь из разговоров девчонок, сама она в брендах не разбиралась, конечно.

– Он классный, – каждый раз единодушно подытоживали одногруппницы, обсуждая Егора.

А как-то Лина услышала сквозь хихиканье чье-то робкое признание:

– Я балдею от его ямочек.

Большинство поддержали. И тоже глупо посмеивались.

Самой Лине было трудно определить, почему именно Егор приковывает взгляд.

Шла и смотрела. Вот и все.

– Салют! – Кивнул он ей.

Ямочки не появились.

– Бегом, мы уже билеты взяли, – вместо приветствия заявил Федор.

А девушка, третья в компании, вежливо поздоровалась. Лина подозревала, что она тут будет. Где Егор, там и Карина. Или наоборот.

Они побежали к автобусу.

Усевшись, Лина протянула Федору деньги за билет.

Вот кто вызывал несомненный интерес окружающих, так это Федя. Долговязый, с торчащими рыжими вихрами, обвешенный фенечками и амулетами. И всегда несуразно одетый. Свитер, к примеру, мог запросто заправить в теннисные шорты. Сейчас, скинув с себя плащ, он оказался в широкой майке, надетой сверху на водолазку. То ли рассеянный, то ли по барабану ему.