Экспедиция в любовь - Елена Лагутина Страница 2

Монотонный стук дождя по туго натянутому над палаткой брезентовому тенту долго не давал Маше выйти из полудремы. Наконец с усилием она вынырнула из мягко обволакивающей ее темноты какого-то смутного сна и ужаснулась: «Господи, это сколько же времени?!» Но потом, поняв, что идет дождь, успокоилась — торопиться сегодня некуда.

Она попыталась дотянуться до стоящего рядом с ней радиоприемника, но что-то сковывало движения. Со сна она сразу не могла вспомнить, что вчера вечером замерзла и забралась в спальный мешок. Теперь ей стало жарко, несмотря на сырость. Высвободившись наполовину из мешка, она включила приемник. «На всей территории… небольшое понижение температуры… массивный циклон… продолжительные дожди…»

Так, стало быть, маршруты их геологической партии на ближайшие несколько дней отменяются. Пока уйдет циклон, пока просохнет немного, работать будет нельзя. Впрочем, это даже неплохо — за месяц непрерывных маршрутов накопилось много материала, требующего обработки и систематизации, так называемой камеральной работы.

Нужно будет Пашу попросить баньку протопить, что-нибудь вкусненькое приготовить, а то повариха не слишком их балует. И выпить, кстати, слишком уж любит. У нее постоянно под рукой заветная фляжка с какой-то неимоверной настойкой, и она то и дело пополняется из бидончика, бережно хранимого в палатке. Поддает она в основном с шоферами, которые охотно употребляют ее «таракановку» и считают ее «своим парнем». Поэтому и зовут эту пожилую толстую тетку Дядя Ваня. Не стоит ее в следующем сезоне брать, до конца этого-то дотерпеть бы с такой кормилицей!

Маша с хрустом потянулась, взглянула на часы и вылезла из мешка. В базовом лагере, который строился на весь полевой сезон, геологи жили с комфортом. Палатки стояли на деревянных настилах, немного приподнятых над землей, поэтому даже в дождь в них было сухо. Маша пользовалась этим и обходилась без раскладушки, подстелив пару лишних спальников. И мягко, и не провисает — очень удобно. Кроме того, над каждой палаткой был натянут дополнительный брезентовый тент, защищающий и от дождя, и от палящего солнца. В общем, полный комфорт.

В базовом лагере стараниями бессменного начальника партии Евгения Ивановича Рузаева был даже свой маленький бензиновый генератор, и по вечерам в палатках и в столовой загорались лампочки. Правда, всего на несколько часов, горючка нынче кусается, но светлыми летними вечерами электричество было нужно в основном для того, чтобы немного посмотреть перед сном переносной телевизор, который Иваныч неизменно возил с собой. И конечно, главной гордостью их партии была настоящая русская баня, сооруженная Рузаевым на крутом обрывистом берегу реки.

Маша на коленках подползла к выходу из палатки и потянула молнию противокомариной сетки. Она очень редко закрывала палатку наглухо, опуская переднее полотнище. Выглянув наружу, она повертела головой. Так, небо сейчас довольно темное, тучи висят плотно, но дождь вроде кончился, хотя, наверное, ненадолго. Но совсем не холодно, просто немного прохладно, это очень приятно после стоявшей весь месяц жуткой жары.

Немного подумав, она решила пойти умываться на реку, хотя можно было воспользоваться рукомойником, аккуратно прикрученным к сухому дереву. На речке умываться гораздо приятнее, да и искупаться можно, если возникнет такое желание. Маша любила купаться по утрам, но не всегда успевала. А в те недели, когда каждый день приходилось вставать ни свет ни заря и собираться в маршрут, каждая минута сна была драгоценной. Так что провести утро так, как ей нравилось, Маша могла далеко не всегда.

Натянув купальник, она прихватила все умывальные причиндалы, лежащие рядом с палаткой на краешке деревянного настила, и подобрала валяющееся в траве небольшое белое блюдце.

— Эй, Васька, опять ночью нахулиганил! Смотри, не буду больше кормить! — негромко сказала она, повернувшись к густым зарослям шиповника.

По вечерам оттуда частенько приходил симпатичный толстый ежик. Он был довольно общительным, быстро привык к Маше и совершенно ее не боялся. В лагере было еще три таких полуприрученных ежа — Анфиса, Жулик и Бармаглот. Их подкармливали другие геологи, хвастались друг перед другом подвигами своих питомцев и старались угостить чем-нибудь повкуснее.

Маша, прижав под мышкой полотенце и все прочее и размахивая другой рукой с сандалиями, легко сбежала по ступеням, вырытым в обрывистом берегу и выложенным ящиками из-под керна, чтобы не скользить и не пачкаться в дождливую погоду. После изнуряющей жары приятно было ощущать под босыми ногами сначала мокрую траву тропинки, а потом влажное дерево ступеней.

— Ногу занозишь! — крикнул ей Павел, возившийся возле поленницы.

— Не-а, доски уже гладенькие! Пашка, пошли купаться!

Бородатый Паша в притворном ужасе схватился за голову:

— Нет уж! Это только ты у нас такая закаленная. И вообще я уже умывался, а вместо зарядки лучше дров наколю.

— Что, баню топить будешь? Ура! — обрадовалась Маша.

Немного потоптавшись на дощатых мостках, выдвинутых далеко над водой и опирающихся на столбики, Маша помахала руками, присела несколько раз, разогреваясь, попрыгала на пружинящих досках, глубоко вдохнула и наконец решилась — подпрыгнув, ушла головой в воду, подняв за собой фонтан брызг. Вода была теплее, чем она ожидала.

Вынырнув, Маша оглянулась. Над обрывом виднелась коренастая фигура Паши и послышался его насмешливый голос:

— На троечку, не больше!

— Подумаешь! Зато ты меня в жизни в воде не догонишь! — крикнула Маша в ответ и размашисто поплыла к противоположному берегу, уже не слыша ответа Пашки: «И не собирался!»

Река была довольно широкой, течение — быстрым, и на другой, отлогий, берег Маша выбралась уже возле излучины, метров на сто ниже мостков. На песчаной косе любило загорать все население лагеря, но сейчас, в дождь, делать здесь было нечего, и Маша, отдышавшись, прошла повыше по течению и поплыла назад.