Серебряная луна - Элли Крамер Страница 2

Да, Мэри Райан было двадцать пять лет, и уже второй год она работала у себя на родине, в Грин-Вэлли. Строго говоря, она была фельдшером, а не врачом, для тяжелых заболеваний имелась настоящая больница – пятнадцать миль от Грин-Вэлли, городок Бриджуотер. К счастью, тяжелыми заболеваниями местные жители не страдали, сказывалось отсутствие губительного влияния цивилизации.

Даже с родами отлично справлялась миссис Вейл, энергичная и бодрая старушенция, закончившая курсы акушеров задолго до Второй мировой. Мэри ей несколько раз ассистировала и могла подтвердить высочайший класс местной повитухи.

Собственно, именно миссис Вейл, Гортензия Вейл, помогла Мэри выбрать призвание.

Родители девушки погибли, когда девочке едва исполнилось три года, воспитывала ее бабка, а Гортензия была бабкиной лучшей подругой.

Денег катастрофически не хватало, и тогда две старые леди пошли на немыслимый по своей отчаянности шаг. Они продали свои дома, купили маленький домик в самом конце Центральной улицы и зажили одним хозяйством. Так у Мэри Райан оказалось сразу две бабки, причем обе – не приведи Господь.

Гортензия, профессиональная медсестра, которая помогла прийти в этот мир большинству жителей Грин-Вэлли, и не меньшее число их проводившая в мир иной, обладала острым и довольно циничным складом ума и взглядом на мир. Аманда Райан, бывшая учительница, родная бабка Мэри, была в большей степени идеалисткой, но зато куда более острой на язык.

С самого детства Мэри привыкла к ужасающим скандалам и ссорам, завершавшимся неизменным чаепитием на крошечной веранде (ежевичный джем, горячие булочки – тесто для них замешивалось без отрыва от скандала, – масло, сыр и немного шерри для помирившихся валькирий). Мэри ничуть не боялась этих сражений, более того, следила за ними с неизменным восторгом. Гортензия и Аманда были созданы для другой эпохи. Той, где женщины неплохо обращались с холодным оружием, и мужчинам стоило десять раз подумать, прежде чем обидеть прекрасную даму.

Бабушка Аманда умерла десять лет назад, и Гортензия до сих пор не могла простить этого подруге.

Мэри улыбнулась воспоминаниям, встала и осторожно выглянула в коридор. Никого. Можно отправляться на ланч. Домой, в Кривой домишко, как его привыкли называть в округе, хотя никаким кривым он на самом деле не был.

Просто при взгляде на него сразу вспоминались сказки и легенды, где баньши, феи, гномы, эльфы и ведьмы жили бок о бок с людьми, и никого это не удивляло.

Мэри заперла дверь, спустилась с крылечка, взялась за щеколду калитки… Мимо торопливо прошагал высокий незнакомый парень.

Лицо у него было такое, что Мэри едва не отшатнулась. Парень сильно хромал.

Она проводила незнакомца недоуменным взглядом и пошла в противоположную сторону, к дому. Проходя мимо небольшого форума местных сплетниц (председатель – миссис Бримуорти), Мэри невольно ускорила шаги, приметив высокий позолоченный испанский гребень миссис Стейн. До нее донеслись лишь отрывки разговоров:

– Совершенно дикая рожа! Он сумасшедший, говорю вам!

– Не понимаю, дорогая, как его могли отпустить после убийства?

– И почему не в психушку, а к нам?

– Вот старому пьянице радость – теперь они вместе будут безобразничать!

– КЫШ!!!

Мэри рассмеялась, дамы завизжали и всем скопом нырнули в калитку миссис Бримуорти.

На дороге, кроме Мэри, остался только один человек.

Высокий, широкоплечий, дочерна загорелый, Харли Уиллингтон совершенно не производил впечатления, что ему далеко за восемьдесят. Пронзительные синие глаза сверкали из-под лохматых бровей, усы топорщились в ядовитой ухмылке. Знакомьтесь: местный браконьер и хулиган Харли Уиллингтон.

Мэри смело шагнула к старику и задрала голову, как в детстве, глядя в синие насмешливые глаза.

– Ну чего глядишь, коза?

– Дядя Харли…, дайте леденец!

Оба расхохотались, а потом старик вытащил из кармана конфету в яркой, несколько потрепанной обертке.

– Никак не вырастешь, коза? Куда идешь?

– Обедать. Все выздоровели.

– Ха! Еще бы! Вот если б ты еще пургену этим курицам прописала…

– Дядя Харли, это нехорошо.

– А языком мести хорошо? От их трепотни мухи дохнут.

– Зато газеты не нужны. Они говорят, какой-то бандит приехал. Или сумасшедший. Я не очень слушала, знаю только, что теперь у нас будет два хулигана. Поскольку первый – это вы, то…

Харли Уиллингтон ахнул, хлопнул себя по голове и стремительно помчался прочь. Мэри с некоторым изумлением смотрела ему вслед.

Неужели его так взволновало известие о заезжем хулигане?

Гортензия Вейл сидела в кресле-качалке среди своих цветов и читала "Тайме". Вернее, дремала под надежной защитой широких страниц. Мэри улыбнулась и на цыпочках поднялась на крыльцо. Уже у двери ее догнал бодрый голос.

– Я все слышу. Я не сплю. Я обдумываю статью.

– Какую, бабушка?

– Э-э…, о подоходном налоге. Ерунду они придумали, полную ерунду. Потом – это уже было. После войны. Но тогда и продукты были по карточкам, нельзя ж сегодня-то…

– Бабушка, а почему у тебя газета раскрыта на спорте?

– Потому что я люблю спорт! Кого лечила?

– Миссис Стейн.

– Ха! Ей надо к Фишеру.

– Но он же ветеринар!

– А она здорова как кобыла. Что нового?

– Приехал сумасшедший хулиган. Харли Уиллингтон очень обеспокоился и помчался его встречать. А может, выгонять.

Гортензия энергично качнулась в кресле и выудила из недр темного платья трубку с резным мундштуком.

– Значит, он вернулся. Это хорошо. Старый бандит живо вправит ему мозги. Опять же, природа, цветочки, леса, поля…

– Бабушка! О чем ты говоришь?

– Как о чем? О Билли, разумеется. О Билли Уиллингтоне, внуке старого бандита Харли. Ты его совсем не помнишь?

Мэри нахмурилась. Память усиленно подбрасывала совершенно лишенные очарования воспоминания.

Долговязый парень на велосипеде проезжает точно через центр огромной лужи… Ее любимое голубое платье расцветает уродливыми пятнами грязи…

Пруд, жара, кувшинки… Кто-то хватает ее за ногу и утаскивает под воду… Мэри визжит, глотает воду, кашляет, вырывается изо всех сил…

Комок жвачки запутался в косе… У нее была хорошая коса, длинная, густая…, ровно до того самого дня, когда Билл Уиллингтон дунул из камышинки комком жвачки. С тех пор Мэри всегда коротко стриглась.

– Лучше б я его не помнила, бабушка! Так это его я встретила сегодня! Он хромает.