Пообещай мне лунный свет - Кэрол Финч Страница 2

— К твоему сведению, когда я прыгнул в кусты, этот треклятый скунс уже сидел у себя в норе.

Лоутон взглянул на своего приятеля, и от напряжения, сковывавшего его суровые черты, не осталось и следа. Такер, счастливо избежавший гибели от неприятельской пули, так провонял, что теперь сам представлял угрозу для окружающих: тому, кто рискнул бы приблизиться к нему, грозила гибель от удушья.

— Скольких ты положил, Лоу? — поинтересовался Такер, а сам бросился к реке, чтобы попытаться отмыться от вони, пропитавшей его насквозь.

— Только мальчишку, — пробормотал Лоутон, — и ранил Ванса и Нейта. Конечно, это их приостановит, но только на время.

— Я догадался, что ты подстрелил Билли, когда услышал, как тебя честит его братец. — Заметив на земле следы крови, Такер приподнял густую рыжую бровь. — Да ты, как я погляжу, нанес Гардинерам серьезные потери.

Такер внимательно осмотрелся по сторонам.

— Что там с нашим Красавчиком? — спросил он, окунаясь в воду. — Если с Вуди что-нибудь случится, половина женского населения Форт-Смита оденется в траур.

Красавчик — а именно так Такер с Лоутоном называли своего третьего приятеля — вышел на берег. Он был легко ранен о левую руку.

— Я здесь, Так, — проворчал Вуди. — И во всяком случае, не преувеличу, если скажу, что был ранен при исполнении. — Красавец судебный исполнитель смерил взглядом своего приятеля, старательно втиравшего глину в свои жесткие, как проволока, волосы. — Однако не могу сказать, что твоя помощь была неоценимой. Пока мы с Лоу уворачивались от пуль, ты, как последний трус, отсиживался в кустах и вполне заслужил того, чтобы тебя опрыскал скунс.

— Я не трус, — возразил Такер, в этот момент удивительно напоминавший египетскую мумию, забальзамированную толстым слоем глины, из-под которого виднелись только жидкая поросль рыжих волос и белые круги вокруг голубых глаз.

Оставив Такера и Вуди, споривших о том, кто меньше всех участвовал в перестрелке, Лоутон направился к дымящимся руинам лачуги. Ему предстояло сделать самое неприятное — предать земле убитых. Лоутон остановился и стал рассматривать безжизненное тело Билли Гардинера. Несчастному на вид было чуть больше двадцати. Билли во всем слушался своих старших братьев, что и привело его к гибели.

Лоутон тяжело вздохнул. Уже два года Гардинеры терроризировали Индейскую территорию и наводили ужас на Канзас, Арканзас и Техас, сея вокруг себя смерть и разрушение. Головы молодого Билли Гардинера и его братьев оценивались в пятьдесят тысяч долларов. И вот теперь, когда жизнь Билли оборвала пуля, все деньги, которые он добывал, участвуя в налетах на банки, поезда и армейские обозы, будут поделены между его родственниками и остальными членами банды.

Лоутон мрачно покосился на скрюченное тело Джорджа Тинзли. Еще одна напрасно погубленная жизнь. Заметив нож, торчавший из его спины, Лоутон нахмурился. Он не сомневался в том, что заколол Джорджа Айдахо Джо. Это прозвище носил еще один головорез из банды Гардинеров. Он был известен своей особой страстью к ножам и хладнокровием, с каким совершал самые зверские убийства, получая при этом особого рода наслаждение. Лоутон успел насмотреться на дело рук Айдахо Джо. Он охотился за ним с того самого дня, когда стал одним из двухсот судебных исполнителей, поддерживавших порядок на Индейской территории и в недавно образованном штате Оклахома. Ему казалось, что Гардинеры погнушаются принять в свои ряды человека, получающего наслаждение, видя мучения своих жертв. Однако подобное притягивается подобным, и с течением времени сами Гардинеры становились все более жестокими и кровожадными.

Ванс Гардинер был хитрым и расчетливым преступником — одним из самых умных в стране. До последнего времени он и его семейка участвовали только в краже денег и припасов. Лоутон не сомневался, что целая серия бессмысленных убийств связана с появлением Айдахо Джо. До того, как он присоединился к банде, Гардинеры занимались только тем, что грабили поезда и банки, тщательно разрабатывая каждую операцию. Айдахо Джо, а с ним и еще один головорез по кличке Попрошайка Дик быстро испортили Гардинерам репутацию обычных грабителей.

Лоутон очнулся от своих мыслей, навеянных воспоминаниями о прошлом. Пребывая в рассеянности, он принес лопату и приступил к выполнению своей скорбной работы. На этот раз Лесной Птички с Гардинерами не оказалось. Этим прозвищем Лоутон наградил таинственную и совершенно неуловимую особу женского пола, которая, по его расчетам, имела непосредственное отношение к банде.

Лоутон видел ее только однажды. Это случилось год назад, когда он со своими товарищами в очередной раз преследовал банду. Они напали на след преступников к югу от владений племени чероки, но негодяи выставили часового и в результате успели уйти от погони и скрыться в ночи. Преследуя банду, Лоутон успел заметить в свете вышедшей из-за тучи луны копну светлых волос — Лоутону они показались белоснежными, — развевавшихся, как флаг, на ветру.

С тех пор, расследуя очередное ограбление, он всегда расспрашивал об этой женщине и давал ее примерное описание. Кое-кто из горожан припоминал, что накануне видел привлекательную молодую женщину, которая приезжала в город на поезде или в дилижансе и представлялась школьной учительницей, занятой поисками подходящей работы.

Услышанное натолкнуло Лоутона на мысль о том, что эта женщина выполняет роль информатора и шпионки, помогая преступникам. Он не знал, что связывает ее с бандой. Может быть, она — сестра или любовница одного из ее членов, а может быть, просто романтически настроенная девчонка, влюбившаяся в кого-нибудь из этих головорезов. Однако кое-что не вызывало сомнений — свидетели в один голос твердили о том, что незнакомка необыкновенно красива, в отличие от Ночной Звезды, Пастушки Кейт и некоторых других преступниц, о которых доводилось слышать Лоутону. Он не сомневался, что именно вмешательством таинственной особы объяснялась неуловимость Гардинеров, легко ускользавших от своих преследователей, Лоутон подозревал, что Лесная Птичка тщательно изучает местность перед каждым нападением банды и, почуяв опасность, подает тревожный сигнал. Однако сама всегда ухитрялась держаться в тени, и даже во время последней стычки ничем не выдала своего присутствия.

Продолжая копать могилу, Лоутон уже в который раз спрашивал себя, чем его так заинтриговала неуловимая красотка. Он даже ни разу не видел ее собственными глазами, а только слышал о ее поразительной красоте. И теперь он снова поймал себя па том, что в очередной раз пытается понять, что связывает эту, судя по всему, очаровательную женщину с шайкой отпетых головорезов.

— Красавчика я подлатал, — объявил Такер, выведя тем самым Лоутона из задумчивости. — Обычная царапина, но не исключено, что на пару недель она лишит его возможности совершать любовные похождения.

— Черт возьми, Так, если ты снова назовешь меня Красавчиком, я… — И Вуди, держа левую руку на перевязи, бросился вперед, но тотчас осекся, заметив, как Лоутон выкапывает осенний цветок, чтобы украсить им последнее пристанище несчастного Джорджа Тинзли.

Дружеская перепалка сменилась почтительным молчанием. Эта часть их работы — обязанность произносить последнее слово над невинной жертвой — была для всей троицы самой тяжелой. Когда-то, решив посвятить свою жизнь защите населения обеих территорий, Лоутон боялся превратиться в бесчувственного человека, лишенного какого-либо сострадания. Таковы были издержки его тяжелого, но необходимого ремесла. Однако опасения не оправдались — всякий раз, читая последние напутствия очередной душе, отлетевшей к небесным вратам, Лоутон не мог оставаться равнодушным.