Наслаждение и боль - Барбара Делински Страница 2

Сам дом, которому не было и десяти лет, стоял первым в ряду из четырех зданий, расположившихся вокруг небольшой рощи. Желтый, с белой отделкой, широкой, опоясывающей его со всех сторон верандой, затейливой оградой и газовыми фонарями, он был очень живописен, как, впрочем, и соседние дома.

Вестибюль был просторным и светлым, справа и слева от него располагались гостиная и столовая с лепниной и высокими окнами. Сзади находилась большая кухня с гранитными стойками, керамической плиткой на полу и целиком застекленным уголком для завтрака. Винтовая лестница с низкими подоконниками на каждой из двух площадок вела в четыре спальни на втором этаже, одна из которых поражала роскошью и размерами.

— Спальни просторные, — возбужденно прошептала Аманда, когда риэлтор отошел, чтобы поговорить по мобильному телефону.

— Кроме одной, рядом с нашей. Там можно устроить детскую.

— Нет-нет. — Аманда придумала что-то другое: — Я бы поставила кроватку в нашей комнате, а из маленькой спальни сделала кабинет. Там можно было бы читать на сон грядущий.

Обняв жену за талию, Грэм притянул ее к себе и шепнул:

— Колпачок долой?

— Долой.

— Будем делать ребенка?

— Сегодня же ночью.

Они нарочно ждали год, чтобы насладиться друг другом, прежде чем в их жизни настанет нелегкая перемена.

— Какой красивый дом, Грэм. И чудные соседи. Он нам по карману?

— Нет. Но мы его покупаем.

На вторую годовщину свадьбы они посетили гинеколога Аманды. Они занимались любовью целый год, забыв о противозачаточных средствах, но Аманда так и не забеременела.

Осмотрев Аманду, доктор нашел ее здоровой, затем повторил свой вердикт Грэму. Широкая улыбка Грэма, адресованная Аманде, успокоила ее.

— Я испугалась, — сказала она врачу. — Я слышала столько страшных историй.

— А вы не слушайте. Я занимаюсь своим делом больше тридцати лет. Потерпите немного, и все будет в порядке.

— Но у нас есть все основания для тревоги, — возразил Грэм. — Аманде тридцать два. Мне тридцать восемь.

— И женаты два года, верно? А не предохраняетесь всего год? Это не так уж много. Я бы мог предположить, что во всем виноват стресс, но вам обоим работа доставляет удовлетворение. Ведь так?

— Да, — ответили оба.

— И вам нравится жить в Вудли?

— Очень, — признался Грэм. — У нас не дом, а мечта.

— И чудные соседи, — прибавила Аманда. — Шестеро малышей и их замечательные родители. И еще одна пара постарше… — Она осеклась и посмотрела на Грэма.

— Джун недавно умерла, — пояснил он врачу. — У нее обнаружили рак, и через полтора месяца ее не стало. Ей было только шестьдесят.

После ее смерти Аманда до сих пор не пришла в себя.

— Я знала Джун всего год, но любила ее. Ее все любили. Она была нам как мать… лучше матери. Бен осиротел без нее.

— А что говорила Джун по поводу вашей беременности? — спросил врач.

— Она сказала, что нужно немного потерпеть, и все произойдет само собой.

Доктор кивнул:

— Так и будет. У вас регулярный цикл. Полноценная овуляция.

— Но прошел целый год. В книгах написано…

— Не читайте книг, — приказал он. — Идите с мужем домой и наслаждайтесь друг другом.

В третью годовщину свадьбы Аманда с Грэмом отправились на Манхэттен на прием к специалисту. Это был уже их третий врач. Первый был отвергнут из-за того, что продолжал твердить, что все в порядке. Они обратились ко второму специалисту по бесплодию из Вудли. Он объяснил их трудности возрастом и сказал: «Времени вспять не повернуть».

Аманда с Грэмом решили обратиться к кому-нибудь более знающему, вот почему они очутились в Нью-Йорке. Этот доктор начал с анализов, которые взяли и у Грэма. Не обнаружив никаких отклонений, врач вручил им кучу брошюр и папку с графиками и инструкциями. Он назначил режим, при котором Аманда должна была определять благоприятные для зачатия дни, вычерчивая график своей температуры, а Грэм — накапливать побольше спермы, соблюдая по меньшей мере двухдневный перерыв между эякуляциями.

По пути домой они шутили по этому поводу, но их смех был неискренним. Секс постепенно становился чем-то регламентированным. Постепенно цель зачать ребенка возобладала над удовольствием. Но месяц шел за месяцем, а цель эта так и не была достигнута. Тревога росла.

Четвертую годовщину они провели спокойно. Аманда восстанавливалась после небольшой операции, которую сделал очередной специалист. На этот раз они обратились в клинику по лечению бесплодия в получасе езды от Вудли. Доктор просила называть ее по имени — Эмили — и не только задавала вопросы, которых до этого не задавал никто, но и назначила другие анализы. Так ей удалось обнаружить у Аманды небольшое сужение одной из фаллопиевых труб. И хотя Эмили не была уверена, что это и есть причина бесплодия, она предложила на всякий случай сделать чистку.

Аманда и Грэм с готовностью согласились. Теперь им хотелось иметь троих детей. Дом стал казаться пустым и слишком тихим. Временами они начинали бояться, что детей у них не будет никогда.

Зато с работой все шло отлично. Компания Грэма процветала. Теперь он снимал в центре Вудли помещение, где трудились двое его помощников и администратор. Двое сыновей его брата Уилла тоже не сидели без дела. Аманда со своей стороны была назначена главным школьным психологом Вудли.

Итак, у Аманды с Грэмом были хороший дом, интересная работа, милые соседи и любовь. Для радостного празднования четвертой годовщины им не хватало одного — ребенка.

Через два месяца после пятой годовщины Аманда с Грэмом встретились за ленчем. Они поговорили о работе, о погоде, о том, какие сандвичи заказать, ни словом не обмолвившись ни о процедуре, которой утром подверглась Аманда — об ультразвуковом исследовании яичников, ни о том, что предстояло днем — Аманде должны были провести искусственное осеменение спермой Грэма. Одна подобная попытка провалилась. Это была вторая из трех возможных.

Вскоре Аманда уже лежала в стерильной палате клиники. Грэм, выполнив то, что от него требовалось, отправился на работу. После, казалось бы, бесконечного ожидания вошла фельдшерица и ввела Аманде сперму Грэма. Аманда знала, что будет дальше. Она пролежит двадцать минут с приподнятым тазом, чтобы сперма продвинулась в нужном направлении. Потом оденется, поедет домой и следующие десять дней будет со страхом ожидать результата.

Сегодня, лежа в палате, Аманда почувствовала, как у нее сжалось сердце. Ей хотелось бы счесть это мистическим знаком, свидетельством того, что с этого момента началась девятимесячная внутриутробная жизнь ребенка. Но она не обольщалась: сердце у нее замерло от страха.