По воле судьбы - Мэдлин Хантер Страница 2

Риз удалялся, унося с собой статуэтку Святой Агнессы. Он смотрел на маленькую фигурку и смеялся над собой. Зачем человеку, умеющему делать каменные статуи, покупать глиняную?

Поразмыслив, Риз решил, что купил ее в знак признания таланта мастера. А может, это была попытка мужчины выразить женщине свое восхищение? Пожалуй, сочувствие девушке и подтолкнуло его к этому поступку. Ризу хотелось надеяться, что он сделал этот день удачным для нее. Он снова рассмеялся: шиллинг за десять минут общения с красавицей! Он чувствовал, что, даже не заполучи он статуэтки, его деньги не пропали даром.

Легким шагом Риз направился через площадь к таверне. Пригнувшись, чтобы головой не задеть низко свисавшую вывеску, он окунулся в прохладный полумрак.

Заказав две кружки эля, Риз устроился за столиком у открытого окна. Здесь было не так прохладно, но зато можно было любоваться статуэткой при свете солнца. Поставив изящную вещицу на грубые доски, он провел пальцами по изгибам глиняной фигурки. Статуэтка и впрямь была сделана умелыми руками.

Риз выглянул в окно, и взгляд тут же выхватил из толпы силуэт девушки. Ее платье выглядело довольно-таки жалким. «Когда-то пышный наряд какой-нибудь знатной дамы, скорее всего купленный через третьи руки. Вероятно, вставки с вышивкой были не такими потертыми, когда оно к ней попало», – размышлял Риз.

Внезапно в оконном проеме возникла чья-то грузная фигура, заслонив обзор. Потом показалось лицо заглядывающего внутрь мужчины со светлой бородой. Внезапно встретив направленный на него взгляд, он от удивления открыл рот и, отпрянув от окна, поспешил ко входу в таверну.

Подойдя к столику Риза, он, хмурясь, уселся на лавку напротив, предварительно отодвинув ее назад так, чтобы его лица не было видно снаружи.

– О чем ты думаешь? Здесь мы на виду у всего города, – обратился он к Ризу.

– Ну и что? Они увидят строителя и клирика епископата, которые сидят за столиком в людной таверне. Пей свой эль, Джон, никто не обратит на нас внимания.

Джон вытер рукавом пот со лба.

– Долго мне пришлось тебя ждать, весь изжарился на солнце.

– Тебе вообще повезло, что я пришел. Я ведь знаю, чего ты от меня хочешь, а слушать твои проповеди мне совсем не интересно. Опоздал я потому, что был в Вестминстере, дожидался аудиенции у королевы. Она хотела поговорить о перестройке своей загородной резиденции и заставила меня торчать у ее дверей весь день. Давай поскорее закончим наши дела, чтобы я мог вернуться и все-таки переговорить с королевой.

У Джона вытянулось лицо.

– Загородная резиденция? Как ты можешь даже думать о том, чтобы покинуть Лондон?

– Могу! Более того, именно так я и сделаю, если мне предложат работу.

– Но наши планы… твои донесения…

– Мне не о чем доносить, да я и не обещал это делать. Но ты можешь сказать епископу Стратфорду, что я ничего не узнал. Никаких слухов, никаких волнений – ничего. Что же касается планов, то я очень сомневаюсь в возможности их успешного осуществления. Мы имеем дело всего лишь с кучкой перепуганных людей, которые находят утешение в разговорах и построении фантастических прожектов. Последний план был настолько непродуман и так бездарно осуществлен, что мое участие в нем не было раскрыто только по воле провидения.

Джон не ожидал такого поворота событий и разнервничался. Перво-наперво высунув голову в окно, он убедился, что снаружи никого нет. Риз воспользовался случаем, чтобы снова бросить взгляд на горшечницу. Кажется, у нее появился еще один покупатель.

Несколько успокоившись, Джон склонился над столом с многозначительным видом. Риз, напротив, нарочно откинулся назад, чтобы они не были похожи на двух заговорщиков, плетущих в прохладном сумраке таверны сеть интриг, чем они, собственно и занимались.

– Скажу тебе по секрету, – начал Джон, – во Франции Уэйк собирает армию, а Ланкастер и мой епископ посылают ему деньги. Этой весной…

– …ничего не произойдет. Знать заключила мир с королевой Изабеллой и ее любовником Роджером Мортимером. То, что произошло три года назад, когда страна поднялась, поддерживая вторжение Изабеллы и помогая ей низложить мужа и возвести на престол сына, уже не повторится. Начнем хотя бы с того, что нынешний король ей не враг. Его мать со своим любовником – враги, да, но в то же время они те самые герои, которым мы рукоплескали как спасителям во времена великого мятежа.

– Они стали узурпаторами!

– Многие из нас еще тогда предсказывали это. Все, кто знал Роджера Мортимера, опасались его честолюбивых устремлений и амбициозных притязаний, но надеялись, что знать сможет держать его в узде, но она оказалась слабой и разобщенной, снедаемой внутренними распрями.

– Но Мортимер игнорирует Совет, он ставит себя выше молодого короля. Его нужно поставить на место.

– Тогда это дело короля Эдуарда.

– Он еще ребенок…

– Ему восемнадцать лет!

Джон побагровел до корней своих коротких светлых волос.

– Они купили тебя, присвоили тебе статус мастера и разрешили поучаствовать в постройке нескольких зданий, и ты, словно собака, которой бросили кость, забыл о своих старых клятвах и преданно лижешь сапоги нового хозяина!

Риз с трудом сдержался, чтобы не вцепиться в мясистую шею Джона.

– Ничего я не забыл. Я рисковал гораздо большим, чем ты, клирик, участвуя в восстании, и все только для того, чтобы увидеть, как глупого короля сменит не менее глупая королева и ее ненасытный любовник; только для того, чтобы убедиться, что единство знати не стоит и ломаного гроша и превращается в прах, как только каждый из этих расфуфыренных лордов бросается извлекать выгоду из произошедших перемен. Если ты хочешь знать, кого на самом деле купили, взгляни на замки этого королевства.

Риз с трудом подавил гнев и снова посмотрел на противоположную сторону площади.

– Я устал от этого, Джон. Я выхожу из игры и хочу заниматься только своим ремеслом. Если королева хочет, чтобы я перестроил ее загородный замок, я с удовольствием займусь этим.

Понизив голос, Джон начал умасливать Риза, но тот не слушал. Его внимание привлекло волнение на рыночной площади.

В одно и то же время из разных переулков, примыкавших к площади, вышли две группы молодых людей. Первая, состоявшая из оруженосцев в одеждах цветов их феодалов. Они вели себя с надменностью богатых юнцов, ожидавших, что весь мир с почтением склонится к их ногам; молодежь из другой группы, вернее, шайки наводнивших город бродяг всех мастей, демонстрировала угрюмую злобу людей, которым нечего терять.

Толпа непроизвольно расступалась, стараясь держаться подальше от обеих групп, пути которых волею судеб пересекались как раз в центре площади. Чувствовалось, что никто не собирается уступать дорогу.

И вот они встретились, стояли лицом к лицу и обменивались ехидными замечаниями, затем послышались оскорбления. Восемь богачей презрительно рассмеялись. Семь бедняков бросили в ответ несколько острых шуточек.