Охота на герцогиню - Элизабет Бикон Страница 2

Разумеется, он из древнего и влиятельного рода, с рождения обладает привилегиями, и многие оспаривали бы справедливость его статуса, однако ныне здравствующий герцог Деттингем, титулованный глава рода Сиборн, высок, подтянут, силен и умен, к гордости весьма придирчивых родственников. Пожалуй, было бы лучше, если бы он не претендовал на роль вожака и не лез в дела всей их стаи, поскольку многие из клана Сиборн унаследовали свободолюбивый характер своих предков, промышлявших пиратством. Но при всем их желании подрезать ему крылья, Джессика не сомневалась, ни один из них не способен распускать оскорбительные слухи о Джеке и Риче.

Джессика не придала никакого значения дурацким басням — тем более что герцог держался совершенно невозмутимо — и прислушалась к своему внутреннему голосу. Присутствие Джека всегда приводило ее в волнение, хотя он сам нисколько не старался понравиться ей. Стоило ей завидеть его, надменно сияющего, как она — несчастная глупышка — начинала трепетать всем телом, но никогда и виду не подавала, что он ей небезразличен. В ее окружении, помимо Джека, были и другие симпатичные и деятельные джентльмены — истинные лорды, умеющие кончиком пальца властно повелевать остальными. Умом Джессика понимала — он равный среди равных, однако ее упрямое сердце нашептывало: «Джек особенный, он покоряет своей естественной властностью, не будет изворачиваться ради самоутверждения, у него врожденное чувство мужского достоинства, и он не уронил бы своего лица, даже если бы ему повезло в свои шестнадцать оказаться сыном сапожника, а не герцога».

В детстве она была отчаянным сорванцом и стремилась принимать участие в мальчишеских забавах Джека и Ричарда: играла в их подчас жестокие игры, участвовала в скачках на лошадях, но подростки — ему тогда было уже шестнадцать, а ей двенадцать — обычно не принимали ее в свою компанию. Джессика припомнила, как упрямо взбиралась на холм и спускалась в долину, пытаясь обнаружить мальчишек, они нарочно улизнули из дому на рассвете и вернулись уже в сумерках, чтобы она не увязалась за ними. Можно было бы стыдливо покраснеть при этом воспоминании, но теперь она достаточно стара для таких эмоций. Тем более надлежит не терять бдительности и оставаться холодно-сдержанной, когда на нее поглядывает некий легкомысленный аристократ.

— Ричард всегда тревожился, ибо, если что-то, не дай бог, случится с Джеком, ему самому придется принять бремя герцогства, — пробормотала она вполголоса и услышала удивленный вздох матери — неужели ее дочери не о чем больше подумать сейчас.

— Джессика, прежде чем высказываться об отношении своих друзей к внезапному поводу для приема наследства, будь любезна припомнить, где ты находишься.

— Я совсем не то имела в виду, к тому же никто не обращает на меня никакого внимания. Все теперь слишком заняты Джеком — там свои интриги и скандалы, разве им есть дело до того, как выскажется ничтожество, подобное мне.

— Ты, как всегда, недооцениваешь себя, — укорила мать, и Джессика уловила заботливые нотки в ее голосе.

Она постаралась изобразить интерес к происходящему, наблюдая, как Джек по-хозяйски обходит бальную залу.

Ей даже удалось вытерпеть беседу с неким амбициозным выскочкой, делавшим политическую карьеру и искавшим себе жену с нужными связями в обществе. Джессика знала, что у нее хорошая родословная и много родственников в свете, но никак не могла взять в толк, отчего этому прилежному джентльмену вздумалось подбивать к ней клинья. В свои двадцать три года ей пора угомониться, как-никак восьмой ребенок в семье, и заботливые, щедрые родители уже выделили долю семерым старшим, улетевшим из отчего дома. Нет, та новая родня, конечно, не богата и не влиятельна. А ей напоследок мало что досталось, разве что заурядная внешность и поврежденная левая щиколотка. Она, правда, рассчитывает на скромное наследство, оставленное двоюродной бабушкой, — та беспокоилась, что внучка не выйдет замуж и будет нуждаться в средствах. Да, ее отец — виконт, а крестная — любимая тетушка герцога Деттингема, вдова брата его отца. К счастью, Джессика догадалась не обнадеживать несимпатичного ей господина Следжема этой родственной перспективой, весьма желанной для него, несмотря на темные слухи насчет Джека.

— Что вы хотели сказать, мисс Пэндл?

Негодник тем не менее не отставал, и ей стоило усилий не смотреть на него как на пустое место.

— Благодарю, пустяки.

Твердый, но благовоспитанный отказ, хотя его мало чем смутишь.

— Тогда позвольте мне принести прохладительные напитки для вас, леди Пэндл? — вежливо осведомился господин Следжем у матери, и Джессика вздохнула свободно.

— Не беспокойтесь, мистер Следжем, однако благодарю вас за любезность и за компанию.

Мать произнесла это так слащаво, что навязчивый тип справедливо расценил ее тон как намек на отставку и немедленно исчез.

Джессика представила себе скучное замужество с этим недотепой и внутренне содрогнулась, но Джек Сиборн собственной персоной уже маячил перед ее колючим взором, и мистер Следжем был немедленно позабыт. Сердце ее зачастило от волнующей близости, но она приказала ему вести себя достойно. Он, разумеется, сейчас подойдет полюбезничать с ними, если, конечно, в настроении этим вечером. Леди Пэндл давно дружит с его тетей Мелиссой, а Джессика и вовсе приходится той крестницей, потому вряд ли сей джентльмен обойдется простым кивком, как с остальными знакомыми.

Джек вручил ей бокал с лимонадом, даже не испросив предварительно ее согласия. Похоже, он вооружился этим бокалом на тот случай, если она начнет выказывать излишнее рвение, завидев его подле себя. Затем он осторожно уселся на chaise [2]с таким видом, словно сам удивлялся, что удалось втиснуться между Джессикой и ее матерью.

— Ваша светлость, — промямлила она, чопорно кивнув, и это можно было понять как «спасибо за лимонад», если у него достало воображения.

— Мисс Пэндл, — вкрадчиво произнес он и слегка наклонил голову — галантен до тошноты. — Не сомневаюсь, вы в добром здравии и бодрости вам не занимать? — спросил он так, словно девице не двадцать три, а лет этак сорок.

— Благодарю, весьма довольна, — ответила она сдержанно.

Ему всегда доставляло удовольствие позлить ее и затем наблюдать, как она пытается не выдать своих эмоций. «Досадно и совсем не по-мужски с его стороны». Она со свирепым видом, молча высказала ему эти мысли, маскируя их слабой улыбкой. Он усмехнулся и вытянул перед собой ноги, словно ему и дела нет до ее переживаний. Джессика невольно восхитилась элегантностью его лосин, хотя ей было неловко чувствовать близость гладко-стальных мускулистых мужских ног. Угораздило же его сесть рядом! Его черные как смоль, слегка длинноватые кудри мерцали и переливались под мятущимися отблесками свечного пламени, твердо очерченный рот, вместе с лучистыми золотисто-зелеными глазами, чуть улыбался. Да, он весь — воплощенная девичья мечта, но ей не приходится мечтать о том, о чем грезят остальные благородные светские леди.