Одержимость романами - Кейтлин Бараш Страница 2

Периодически поглядывая на вращающиеся двери здания, я успеваю прочитать тридцать две страницы, когда Розмари выходит, копаясь в своем шопере в поисках «Рэй-Бенов» ^[4].

На углу она поворачивает на запад. Я кладу книгу в собственный шопер – на нем изображена женщина в очках с кипой романов Джейн Остен – и успеваю заметить, как ярко-синее хлопковое платье Розмари исчезает за дверью кафе. У меня тоже в горле пересохло, и мне нужен кофеин. Так что я захожу следом за ней.

Розмари разглядывает исписанное мелом меню. Одна из тех, кто внимательно изучает каждый напиток и при этом все равно заказывает как обычно? Она похожа на любительницу латте на обезжиренном молоке.

– Мне, пожалуйста, масала-кофе со льдом, – просит она у бариста.

– Это же мой напиток, – возмущаюсь я неожиданно громко.

Розмари поворачивается.

Я в ужасе, но все внутри так и кипит. Слова лезут наружу.

– Редко кто заказывает его при мне, – выпаливаю в качестве объяснения. – Но кому-то он должен нравиться, я же как-то узнала, – меня несет, – про существование эспрессо с чаем.

Внутри меня все клокочет от того, как ужасно банальна наша первая встреча лицом к лицу, и я вся краснею. Затем Розмари отвечает мне:

– Да, это довольно вкусно. – Она осматривает меня. – Между прочим, классный шопер.

У нее хриплый и неожиданно низкий голос. Манящий.

Я смотрю в пол:

– Большое спасибо.

Мне хочется снова услышать ее голос, но она наклоняет голову, проверяя телефон: наш разговор окончен. Позади булькает кофемашина. Бариста передает ей напиток – у Розмари фиолетовые ногти, – и ее губы смыкаются на соломинке. Я заказываю то же самое, по-прежнему звеня от нервной энергии, и выхожу под яркое октябрьское солнце.

Розмари исчезла.

Я была готова ждать ее весь день, а теперь не знаю, что делать со свободным временем. Я прохожу несколько улиц и сажусь на берегу Гудзона, застегнув цветочный бомбер до подбородка. Времена года меняются, листопад в самом разгаре. Тротуар усыпан золотистыми листьями. Ветер кусается. Мне больше не требуется наносить дезодорант на внутреннюю сторону бедер, чтобы они не натирали.

В приложении «Заметки» на айфоне заношу несколько деталей – ярко-синее хлопковое платье, хриплый голос, наш масала-кофе, ее фиолетовые ногти. Позже я выстрою саму сцену.

Сейчас без нескольких минут одиннадцать: Розмари, похоже, выбирает ранние перерывы на кофе. Может быть, она сварила первую чашку на рассвете и медленно потягивала ее на кухне, вдыхая аромат. Может быть, она обычно берет с собой кофе перед тем, как сесть в метро, а потом пытается пить его, зажатая со всех сторон другими пассажирами. А когда наступает предобеденная усталость, она выходит за третьей чашкой. Я тоже целыми днями пью кофе в надежде, что это заставит меня действовать. Возможно, нас объединяет обезвоживание.

А может быть, Розмари вчера ночью допоздна сидела с друзьями, может, даже ходила на свидание и этим утром проснулась голой в чьей-то постели. Но я не представляю, зачем женщине, влюбленной в кого-то другого, слать своему бывшему – Калебу – электронное письмо с вопросом, как дела и могут ли они увидеться. Зачем им встречаться, если только она не хочет все вернуть и разжечь былую страсть?

Отчасти поэтому я здесь. Чтобы узнать правду. Героиня в моем воображении – я сама, только куда более смелая, решительная, отчаянная. Наблюдать, ничего не предпринимая, – это тупиковый путь. Возможно, мне стоило пролить кофе на ее шопер, или громко рыдать из-за воображаемого разрыва, чтобы привлечь внимание, или схватить мешок кофейных зерен и сбежать с ним. Во имя искусства я готова совершать отчаянные поступки, невзирая на социальные условности. Смотрите: это мой интеллектуальный эксперимент, моя творческая задумка. Кто посмеет осудить меня за такую целеустремленность?

* * *

Я познакомилась с Калебом полгода назад, в мае, в «Тиндере». Мне было двадцать четыре, и я никогда ни с кем официально не встречалась. И вот время пришло. Я хотела стать достойной любви и набрать материала, чтобы написать об этом.

В моем профиле было указано, что я писательница из Нью-Йорка, у меня есть татуировка книжной цитаты и полосатый рыжий кот по кличке Ромео. (Мне пришло несколько однотипных шуток, готова ли я к еще одному «Ромео» в своей жизни: мгновенный бан.) Я добавила фотографии, где улыбаюсь во весь рот на фоне Скалистых гор (значит, активная), стою с пивом (ближе к народу, «на чиле» ^[5]), смотрю сквозь книжные полки в магазине в очках с роговой оправой (умная, но крутая).

В своем профиле Калеб написал только то, что он математик, работает в области моделирования катастроф и переехал из Великобритании. Он выложил всего один – один! – снимок, где он в стильном шерстяном пальто и шарфе стоит на Бруклин-Хайтс-Променад, а позади него вырисовывается контур Манхэттена. Я редко свайпила ^[6] вправо, если у мужчины в профиле было меньше трех фотографий, но что-то в яркой, открытой, немного смущенной улыбке Калеба покорило меня. Мне показалось, будет весело показать ему мой город.

До Калеба я обменивалась настойчивыми взглядами с симпатичными посетителями книжного, и эти взгляды были продолжительными и глубокими, но никогда ни к чему не приводили, так что я врывалась домой изголодавшейся. Порой у меня было по три свидания в неделю с несостоявшимися певцами-авторами песен, актерами, режиссерами и поэтами из «Тиндера». Первые свидания проходили хорошо, потому что я могла притвориться кем угодно, как и они, – и мы прилежно исполняли свои роли. Смех, долгие многозначительные прикосновения, банки дешевого пива, пафосные разговоры о том, как «творить искусство». Затем мы трахались. В постели я исполняла любые желания мужчин. Второе и третье свидание не заставляли себя долго ждать. Но затем они переставали мне писать. Думаю, дело было в том, что мы больше не смотрелись убедительно в своих ролях. Я говорила себе: не стоит принимать это близко к сердцу – раз я не открылась перед ними по-настоящему, значит, они отвергают не меня.

Возможно, пришло время познакомиться с кем-то милым, честным, нездешним. Кем-то, кому ближе цифры, чем искусство. Калеб казался замечательным кандидатом.

Первое свидание прошло в баре неподалеку от моего дома, там был автомат для проигрывания песен, аквариум и пыльная коллекция настольных игр. Калеб выглядел привлекательнее, чем на фото, пожалуй, привлекательнее даже, чем все исчезнувшие из моей жизни мужчины. У него были длинные темные волосы, доходившие до плеч, и почему-то эта деталь казалась важной.

Мы выбрали уединенный столик. За прошлые свидания я привыкла к тому, как каждый из нас по очереди вел монолог, выставляя себя на передний план. Большинство мужчин, с которыми я встречалась, вели себя громко, надменно и были готовы высказаться по любому вопросу, но в то время я великодушно списывала это на уверенность в себе. Язык у тех парней был хорошо подвешен, но слушатели из них были так себе. Думаю, как и из меня.