Люблю тебя врагам назло - Татьяна Никандрова Страница 2

И вот, оказавшись в семье, Сева не верил в то, что он в безопасности, что он дома. Друг, как и я, просто не знал, что такое "дом". Ему нужны были доказательства родительской любви. И он добивался их довольно изощренными способами: спорил, не приходил домой, напивался, дрался, воровал. Сева словно хотел услышать: "Мы любим тебя, несмотря ни на что. Несмотря на то, что ты жалкий, плохой, девиантный". Это была проверка. Севе просто нужно было убедиться в том, что он им и вправду нужен. Такой, как есть.

Но мир устроен так, что такой, как есть, ты никому не нужен. Никто не хочет любить агрессивного, озлобленного и дикого подростка. Именно поэтому приемные родители Севы и вернули его обратно. Они сказали, что те пятьсот рублей стали для них последней каплей.

Их сложно винить. Эти люди ведь сами не росли в детдоме. Откуда им было знать, что беспризорник и "домашний" ребенок — это как небо и земля, совершенно разные. Им просто хотелось любить, но они не были готовы к тому, что свою любовь придется доказывать.

Если честно, я, как настоящая сволочь, радовался, что Севку сдали обратно. Потому что я по нему скучал. Он был единственным в мире человеком, к которому я испытывал что-то отдаленно напоминающее привязанность.

Нам с Севкой было весело вместе. На уроках мы сидели за одной партой и плевались в девчонок мелкими бумажными шарикам из корпуса ручки. Придумывали прозвища "воспиталкам", а по вечерам рубились в онлайн-игры в компьютерном классе.

По моему рассказу у вас, наверное, сложилось впечатление, что я полный отморозок и совершенно потерян для этого общества. Это, конечно, так, но не совсем.

Как ни странно, с самого раннего возраста мне хорошо давалась математика. Цифры я любил гораздо больше людей. С ними было все ясно как день. Цифры подчинялись простым и понятным законам. Вообще у меня была склонность ко всем точным наукам. Алгебра, физика, геометрия — в этих предметах я плавал как рыба в воде.

Меня постоянно отправляли на всякие олимпиады, и я занимал там призовые места. Один раз даже вышел на российский тур, и мне удалось повидать Москву.

Москва — это, конечно, нечто. Мне кажется, этот город соответствует мне по духу. Он не стремится быть приветливым и милым. Он суровый и требовательный. Но если ты пройдешь все его проверки, то сможешь выплыть к вершине.

Короче говоря, математика была единственным пунктом в моей никчемной биографии, который выгодно отличал меня от остальных детдомовцев. А еще она была основной причиной, по которой руководство детдома закрывало глаза на мое порой вызывающее поведение.

Вот и все, что, пожалуй, стоит знать о семнадцати годах моей бестолковой жизни. Наверное, следующие семнадцать лет прошли бы в таком же ключе, если бы ни одно событие, которое в корне поменяло привычный мне мир, развернув его на триста шестьдесят градусов.

Алиса

Меня зовут Алиса, и я хочу изменить этот мир к лучшему.

Я считаю, что каждый из нас может и должен делать что-то хорошее. Час состоит из минут, рубль из копеек, а счастливый мир из маленьких добрых дел.

Наверное, в этом и состоит смысл жизни. Нужно стремиться к тому, чтобы после твоей смерти мир был чуть добрее, красивее и справедливее, чем до твоего рождения.

Мать Тереза, Далай-Лама, Нельсон Мандела, Ганди — эти люди верили в важность добрых поступков. Они делали все, что в их силах, чтобы улучшить мир вокруг них. И их вера в правое дело принесла свои плоды.

Когда я была ребенком, то стремилась всем "причинить" помощь. Мне казалось, что помогать — это самое благородное дело на свете. Я сыпала благодеяниями направо и налево, иногда забывая спросить людей о том, нуждаются они в моем содействии или нет. Мне казалось, что это само собой разумеющееся. Помощь нужна всем: бездомным животным, пенсионерам, уборщицам, одноклассникам, учителям. Я готова была делиться едой, временем, умениями и советами.

Последние, кстати, сослужили мне плохую службу. Оказалось, что непрошенный совет вызывает у людей неприязнь и даже агрессию. "Но я же всего лишь хотела помочь!" — удивленно говорила я, когда сталкивалась с раздраженными лицами.

С возрастом я поняла, что навязчивость в любом ее проявлении отталкивает людей. Мой настрой стал более спокойным, душевные порывы не такими бурными, но от своих идей я не отказалась.

Я состою практически во всех волонтерских организациях в нашем городе: мы собираем деньги на лечение больных детей, навещаем пожилых людей в домах престарелых, кормим бездомных животных и ездим с обучающими мастер-классами в детские дома.

От всего этого я чувствую себя по-настоящему счастливой и нужной.

К сожалению, никто в моей семье не разделяет моих взглядов. Ни мать, ни отец, ни даже сестры. Глядя на своих родственников, я порой думаю о том, что меня подменили в роддоме, настолько непохожа я на них.

Нет, чисто внешнее сходство, конечно, отрицать было сложно. Каштановые волосы, светло-карие глаза, пухлые губы — мы с сестрами были копиями отца и между собой были очень похожи.

Только вот самая старшая, Белла, была высокой и тощей, словно модель. Этим она отличалась от меня и Венеры. У меня с сестрами была небольшая разница в возрасте: Белле двадцать два, Венере двадцать, ну а мне семнадцать.

Но, несмотря на это, мы никогда не были действительно близки. У Венеры и Беллы было много общего: они вместе гуляли по магазинам, читали глянцевые журналы, ходили на маникюр дважды в месяц, а по выходным тусовались в лучших клубах нашего города.

Мне же это все не было интересно. Я не красила ногти, да и вообще красилась очень мало. Глянцевым журналам я предпочитала книги. Причем желательно библиотечные, потому что они хранили историю.

Мне нравилось представлять людей, которое читали эти книги до меня. Это могла быть пятиклассница, которая только что поссорилась с лучшей подругой и ищет в книге утешение. Или молодой студент, который впервые в жизни влюбился, и книга помогает ему подыскать нужные слова для описания чувств к той самой.

Читая, я воображала, как пятиклассница и студент пробегали по этим строкам до меня. О чем они думали? Коснулись ли слова их души? Запомнились ли они им?

А еще мне нравилось нюхать книги. Они пахли лучше, чем самые дорогие духи Беллы. Для меня книги были живыми. Не знаю, к счастью или к сожалению, но именно книги были моими лучшими друзьями. Они казались мне гораздо умнее сверстников, ведь, читая, можно было найти ответы даже на самые непростые вопросы.

Но не подумайте ничего такого! Я очень люблю людей! И моя любовь к ним ничуть не меньше от того, что с ними мне обычно скучнее, чем с книгами. Все люди в душе добры и по-своему красивы. Просто иную красоту надо разглядеть. Я это знаю точно.

Родители у меня — очень обеспеченные люди. Мы живем в большом красивом доме элитного коттеджного поселка. А еще у нас есть чудесный садик, за которым мы ухаживаем с мамой вдвоем.