Русалочка должна умереть - Соро Кет Страница 2

– Фред так… с тобой? – он понятия не имел, что сказать ей. – Тебе это нравится?..

Забылась Виви, забылась церковь, забылось все. Джессика – недоступная и прекрасная, сидела у его ног.

– Нет, – она даже рассмеялась. – Лупил меня лишь отец… Неважно!.. Иди сюда.

– Что?

Джессика стянула пуловер и придвинулась вновь, расстегивая на ходу блузку. Ее соски были бледными и розовыми. Грудь упругой и полной. Она легла ему в руку, чиркнув по ладони острием соска.

– То!.. Хочешь меня? По-настоящему? Хочешь?..

Как бы мог он не захотеть? Пальцы сжались, плоть Джесс проступила сквозь них, как тесто. Она застонала, откинув голову и его тело, молодое и сильное, мгновенно вспыхнуло вновь. Стянув с нее джинсы, Ральф развернул Джессику, велев ей опуститься на четвереньки.

А потом… потом чуть слышно скрипнула дверь и тонкая девичья фигурка, загородила собою свет.

Сейчас.

Тонкая девичья фигурка загородила собою свет.

Ральф еле успел подтянуть штаны и сунуть под подушку салфетки, как сине-белая молния брызнула на кровать. Стоявшая на пороге «вспыхнула» и опять погасла.

Как привидение, – мрачно подумал он.

Штрассенбергские бабы всегда, как призраки. Белые и прозрачные. Тщедушные, – как говорит граф. Одна только Ви хоть и белая, все у нее как надо. И волосы, и ноги, и грудь. Неудивительно, что Филипп не устоял. Он сам как раз собирался о ней подумать.

– Я, что, нарушила покой вечерних молитв?

– Какого черта ты здесь забыла?!

– Я так надеялась, ты расскажешь, – сказала Ви и трогательно, как в детстве, прошепелявила. – Какова сефта я вдесь забыва, Вальф?

– С чего бы начать? – он сел и принялся загибать пальцы. – Ты избила мать – и она в больнице. Ты спала с отчимом – его могли посадить в тюрьму. Твой дядя, который уже поседел от счастья считаться твоим отцом, позвонил мне. И попросил об услуге.

– И ты немедля бросился помогать.

– Я твой опекун.

– Ну, вот. Теперь ты знаешь, зачем я здесь. Двигайся.

Кровать тихо скрипнула. Приятный запах наполнил ноздри, и Ральф втянул его в себя, словно жеребец. Как здорово было ощущать чистый запах молодой женщины… Брезгливое отвращение к Стелле достигло пика. Как он докатился до этой пьющей свиньи?

– Ты слышал что-нибудь о моем отце? – спросила Верена, забираясь под одеяло.

Ральф не ответил.

Ему было стыдно вспоминать Фреда. Отец фон Штрассенберг столько для него сделал. Практически, от дерьма отмыл, а Ральф… Ральф начал спать с его девушкой! А позже – и передергивать на его любимую дочь.

За окном постукивал мягкий дождь. Далекий гром напоминал собачье рычание. Ральф вспомнил, как они встретились. Темной ночью, в лесу. Как он нашел ее… В ночной сорочке до пят и розовых потешных сапожках.

Ты видей моего Папоську?

Та встреча изменила всю его жизнь.

Тогда, в шестнадцать, Ральф продавал наркотики. Его красивое лицо украшало папки полицейских досье. Не за наркотики, правда, – за драки, – но украшало. Сейчас, в двадцать восемь, он продавал недвижимость. Его фотографии недавно напечатали в «Форбс».

И только Ви, по-прежнему искала своего папочку!

– Забудь уже! – буркнул Ральф, ревниво. – Для мужчины дети лишь тогда дети, пока он любит их мать.

– Вот оно как… А ты любишь Джессику?

Ральф не ответил.

– Если да, плачь: ты потерял ребенка.

– Ты напилась? – буркнул он. – Какого ребенка?!

– Ты, что, не знал, что она беременна?

– Нет! Я больше года ее не видел… – голос сорвался: дошло. – Стоп! Погоди! От кого беременна?

– Х-ха! – с ненавистью шепнула Верена. – Так и знала, что это он!.. Больше некому… А я-то была уверена, что ребенок твой!

Ральф ничего не понял, но уточнять не стал. Ему нужна была разрядка, немедленно! А на кровати сидела Ви и явно не собиралась с нее сниматься.

– Почему ты не в своей комнате?

– Моя кровать меня убивает, – сказала Верена томно. – Пока ты не купишь новую, я буду спать с тобой.

– С ума сошла?!

– Раньше ты позволял мне.

– Раньше ты была маленькой!

– О-о! То есть, если со мной спит Фил, я – маленькая. Но если я хочу спать с тобой, я сразу, резко, большая?

Не отыскав ответа, Ральф молча выдохнул и откинул для нее одеяло. Верена легла; чуть-чуть поворочалась, прижалась к нему и спросила:

– Чем займемся?

– Я дал обет, не иметь детей! – сказал Ральф сквозь зубы.

– А, да, прости! Ты-то принял сан…

Она закинула руку за спину.

Ральф замер; все его тело напряглось от макушки до кончиков пальцев. Он ждал касания ее пальцев там, но… Верена аккуратно высвободила косу и положила на подушку перед собой.

– Спокойной ночи, пресвятой отче! Благочестивых снов…