Стафф - Лаура Граф Страница 19

Анна плотнее укуталась в свой шерстяной шарф и твердым шагом шла в сторону жилого комплекса «Алые паруса». То был особый мир, впрочем, как и Рублевка, принадлежащий тем, кто обладает миллионами. И сии обладатели так усердно отгораживают себя от внешнего мира и так упорно выстраивают кастовое общество, что создают у выходцев из Бирюблева, попавших в те самые «Паруса», ощущение инородных частиц. Так, по крайне мере, чувствовала себя Анна.

Дойдя до жилого комплекса «Алые паруса», девушка оглянулась и ахнула: всюду мрамор, хрусталь, плазмы. Комплекс был весьма самодостаточным – на улицу можно было вообще не выходить, так как на территории было все: детские сады, различные магазины, салоны красоты, спа-салоны и другие необходимые элементы роскошной жизни.

Анна остановилась, достала листок бумаги и, прочитав номер, набрала домофон. Ей пришлось простоять минут 20, прежде чем сонный голос произнес заветное алло.

– Это Анна. Я от Юлианы Сергеевны.

– Ааааа… проходи.

Дверь открылась, и Анна прошла внутрь. Ее разом окатило запахом алкоголя и табачного дыма. Маша еле стояла на ногах, а рядом уже вовсю разошлась лаем чихуахуа. Еще вчера Юлиана попросила, а точнее приказала Анне отправиться к своей подруге Маше, заменить на один день ее прислугу, которая слегла с высокой температурой и не в состоянии обслуживать хозяйку, а у той нет времени искать другую – лучше уж проверенную, да еще и по рекомендации. Вот Юлиана и сделала щедрый жест по отношению к подруге.

– Кто там еще? – голос из дальней комнаты был похож на рычание медведя, берлогу и сон которого ненароком потревожил рой пчел.

– Пупсик, это горничная. Проходите, – Маша кивнула Анне, и девушка послушно последовала за своей временной хозяйкой.

Оглядев представшую перед ней картину, Анна в ужасе округлила глаза: ей досталась разгромленная берлога с разбросанными бутылками, вещами, мусором, грязной посудой, торчащей со всех сторон и умоляющей своим видом вымыть ее наконец.

«Да, квартира явно вышла из-под контроля», – озираясь по сторонам, думала ошеломленная Анна.

Проследив за взглядом девушки, Маша кинула на ходу, направляясь в берлогу к своему зверю:

– У меня горничной не было два дня.

Анна улыбнулась, но про себя подумала: «Какой кошмар! Всего лишь два дня – и уже такое!!! А сама не пробовала убраться?»

– Арина, все, что тебе может потребоваться, ты можешь найти на кухне или в ванной, мы скоро уходим. Останешься за старшую!

– Меня зовут Анна, – вдогонку уходящей Маше крикнула девушка.

Маша не удосужившись ответить девушке, захлопнула перед ней дверь и продолжила прерванные любовные игры.

Гламурная тусовщица жила на широкую ногу в 400 квадратных метрах, от которых захватывало дух. Возможно, у всех женщин, побывавших в квартире Маши, кислородное голодание начиналось там, где начинался ее гардероб. При этом появлялось странное щемящее желание оказаться туфлями Маноло Бланик в этой роскошной квартире с не менее роскошным гардеробом. И все это Машино счастье было нажито не умственным или физическим трудом – хотя физическим, но не трудом, а удовольствием, которое ей доставляла связь с успешным женатым мужчиной. Связь эту она называла любовью и при этом вожделенно рассматривала очередные украшения Тиффани и Ко, сверкающие на ее отполированных пальчиках. Но как воровство ни назовешь, оно все равно остается воровством. В ее случае, и не только в ее, это воровство времени, внимания, заботы, покровительства и сотни пар Маноло Бланик у той, у которой, возможно, их двести, но могло быть триста. И вот эти самые Маши, возможно когда-то любившие детские сказки о рыцарях и принцессах, искренне верующие в единственного белого коня, в какой-то момент захлопнули книжку и выбрали стиль жизни Саманты Джонс и Кэрри Брэдшоу, одержимой любовью к туфлям Маноло.

Немного освоившись, Анна принялась за уборку, в которой было все: и две ванные комнаты с ковриками от Тиффани, и мраморные колонны, и гостиная, обставленная антикварной мебелью, и рабочий кабинет «Папика», так как по содержанию и наполнению был слишком «серьезен» для Маши и без намека на гламурный антураж: много книг, серьезных газет и важных документов.

Продолжая вымывать квартиру, Анна с удивлением посмотрела на время: вот уже пятый час, как она возилась с копотью и сажей, которым не было видно ни начала, ни конца, без единой крошки во рту, близкая к обмороку, а впереди ее все еще ждала стопка глажки и та самая огромная гардеробная, которая по размерам была такова, что ее можно было использовать для бегов и скачек.

Прошло еще около двух часов, прежде чем девушка услышала позади себя голос Маши и ее медвежонка, действительно похожего на медвежонка, с округлившимся к шестидесяти годам животиком и типичной в таком возрасте залысиной. Папик прошел мимо Анны и даже не посчитал нужным поздороваться из вежливости. Ковыляя вслед за своим благоверным, из комнаты вышла, а точнее выплыла лебедь Маша, одетая во все белое, с вышитым на груди крылом лебедя, и все это на фоне засаленной квартиры, плесени и паутин.

– Пупсик, как ты думаешь, какую сумочку мне лучше надеть? – мельтеша перед зеркалом, кокетливо надув губки, рассматривала себя Маша.

– Маша, не надеть, а взять!

– Какая разница? Ну? Какую? – Маша стояла у зеркала и ожидала ответа, так же, как и ее чихуахуа, покорно и заискивающе глядящая на свою хозяйку.

Девушка с чихуахуа, которая сама напоминала чихуахуа при богатом папике, а точнее являлась паразитом, не производящим никаких благ, а только присасывающимся к тем частям, которые были ей интересны, все-таки остановила свой выбор на черной сумке Prado. Когда довольная своим выбором Маша завершила последние штрихи своего приготовления, ее взгляд упал на стоящую неподалеку Анну.

– Как там тебя? А, неважно… – Не дожидаясь ответа, продолжала Маша: – Поменяй в спальне белье и не забудь протереть мои фотографии с показа… Будем поздно, двери я закрою, – с этими словами Маша вышла, оставив растерянную Анну посредине гостиной.

Анна вздохнула, огляделась и вновь принялась за работу. Зайдя в спальню Маши, она сперва чуть не задохнулась, а потом чуть не заплакала: разруха была еще похлеще, чем во всех остальных частях квартиры. Стену спальни украшали пыльные фотографии с модных показов, на которых Маша фигурировала в качестве модели. У Юлианы было хобби в виде создания своего бренда одежды, а Маша являлась ее непосредственной моделью и даже вложила какую-то небольшую часть выслуженных у папика денег в модный бизнес. Особо вникать в нюансы бизнес-схемы Маша не стала, и даже если бы стала, то мало что поняла бы, а вот красоваться на подиуме было ей как раз по душе. Таким образом, к ее профессии содержанки добавлялась новая – топ-модель по-русски.

Меняя белье, которое не пахло любовью, а тем более счастьем, девушке стало как-то тоскливо. «Редкостное свинство! – выругалась она про себя. – И как такая неряха и пустышка может нравиться мужикам? Как? Она не может отличить Толстого от Достоевского, считает, что Фрида – это название духов, а не имя известной художницы…»